Новое здание конторы и склада построил для Оппермана молодой сын книготорговца Рафаэль Хеймдаль в сверхмодном стиле из бетона и стекла. Средств не жалели. Здесь много света и воздуха, центральное отопление, лифт, ватер-клозет, мусоропровод, бомбоубежище, кухня и столовая для персонала, большие удобные конторские помещения и прекрасные внутренние покои с мягкими креслами для клиентов и гостей. Есть здесь и своего рода гостиная, куда служащие Оппермана могут зайти послушать радио или укрепить свой дух чтением. Скамьи вдоль стен обиты красной клеенкой, а на длинных полированных столах разложены «Picture Post», «Life» и другие иллюстрированные журналы и прейскуранты. На стенах — рекламы, картины, изображающие военные действия: взрывы, тонущие суда, пикирующие самолеты, разбомбленные города, искалеченных женщин и детей, географическая карта и статистические таблицы, а также портреты Черчилля, Рузвельта, Сталина и генерала Смэтса. Это уютное помещение, выходящее прямо на улицу и связанное коридором с бомбоубежищем, Опперман любезно предоставил в распоряжение всех и каждого. Здесь можно отдохнуть и развлечься, обсудить текущие события и почувствовать себя как дома. Что бы ни говорили про Оппермана, он демократ до мозга костей и не упускает случая доказать это.
Так, например, он не общается ни с консулом Тарновиусом, ни с доктором Тённесеном, ни с аптекарем Де Финнелихтом, ни с директором банка Виллефрансом, ни с директором телеграфа Ингерслевом, ни с кем из лиц высшего круга. Он охотно проводит время с простыми людьми, с рядовыми солдатами, он взял на работу таких сомнительных личностей, как Черная Бетси и даже пресловутая Фрейя Тёрнкруна. Он не отворачивается от пьянчуги фотографа Селимсена или жалкого исландца, мнящего себя ученым-исследователем, Энгильберта Томсена. Он понимающе улыбается и дает им работу.
Да, Опперман — друг народа. Он не забывает о вдовах и сиротах. Вчера, например, к нему пришел молодой скальд Бергтор Эрнберг с просьбой внести свою лепту на только что созданное общество помощи нуждающимся детям погибших на войне моряков. Опперман, не задумываясь, тут же положил на стол чек на пятнадцать тысяч крон и убедительно просил сохранить его имя в тайне. Бергтор лишился дара речи от изумления и потому ничего не обещал. Он сразу же отправился к редактору Скэллингу и сообщил ему эту великую новость, а сегодня утром газета «Тиденден» поместила на первой полосе жирным шрифтом набранное сообщение о благородном поступке Оппермана, который тем более бросался в глаза, что даже сам Саломон Ольсен расщедрился всего на две тысячи крон для поддержания замечательного дела, а Стефан Свейнссон дал только пятьсот. Имена же консула Тарновиуса и вдовы Шиббю вообще не значились на подписном листе.
