Наверное, именно шок дал мне возможность продержаться некоторое время, я сделала попытку оценить ситуацию, торопливо перебрала все «что случилось?», «в чем дело?», «как это объяснить?» и остановила взгляд на нервно-возмущенном Семене Германовиче. Угроза шла от дяди, но как же это противоречило его обычному обращению со мной.
– Почему она позорит нашу семью? Да объясните же, в конце концов! То, что прекрасная Анастасия полжизни коров доила, вас никогда не беспокоило, а тут… – вновь не утерпела Лера. – Ты что натворила?
Если б я знала…
– Помолчи, – прошипела Эдита Павловна, резко повернув голову в сторону Леры. Моя двоюродная сестра мгновенно вжалась в кресло и насупилась. – Помолчи, – еле слышно повторила бабушка и брезгливо поморщилась, будто коснулась чего-то неприятного и даже противного, затем ее тяжелый взгляд остановился на мне… Сколько укора и разочарования я получила в одну секунду.
«Тим!» – взорвалось в сердце, и я пошатнулась, потеряв на некоторое время ощущение реальности происходящего. Тим. Да. Тим. Меня больше ни за что не могли казнить. Ни за что. Только за Тима. За чувства к нему.
«Вот этот день и наступил, – пролетела фраза, от которой стало нестерпимо смешно, а затем обжигающе холодно. Нужно выпрямить спину. Нина Филипповна справилась, и я справлюсь… Где же Тим? У него теперь будет куча неприятностей!»
Я знала, что все это однажды произойдет, но одно дело представлять, а другое – стоять посередине зала перед Эдитой Павловной, Корой, Семеном Германовичем и Лерой. Стоять и ждать…
Картинка перед глазами затуманилась, и голос дяди коснулся моего сознания не сразу.
– …здесь присутствует моя дочь, но тем не менее я произнесу то, что обязан… Ни для кого не секрет, что ваша дочь, Эдита Павловна, позволила себе интрижку с Абакшиным! Я говорю – интрижку, потому что не желаю…
– Я бы попросила вас сократить свое выступление, именно потому, что здесь ваша дочь! – резко перебила бабушка.
– Я устал плясать под вашу дудку! – взвился Семен Германович, но осекся, вытер ладонью пот со лба и сделал несколько шумных вдохов и выдохов. – Мои нервы на пределе, – буркнул он и сосредоточил свое внимание на мне. – Анастасия, мы тебе так верили, возлагали надежды… – Издевательских ноток в голосе дяди было предостаточно, я видела, как он постепенно успокаивается, как быстро его глаза наливаются местью. – И, кажется, зря. Да, жена мне изменяла, и, не желая повторения подобных историй, я установил в ее машине прослушивающее устройство.
