— Во имя твое, Хальзаана, — произнес Страшный Человек, подняв лицо к темному небу. — Прими эту жертву и будь благосклонна ко мне сегодняшней ночью…
Хотя ее саму обвиняли в колдовстве, все, что Эльга разумела в искусстве, сводилось к нескольким разрозненным приемам, которые она подсмотрела у матушки Марго. Матушка знала больше и не раз говорила Эльге, что есть двери, которые нельзя открывать, есть духи, с которыми никогда не следует вступать в общение, есть заклятья, использовать которые — значит обречь себя саму на вечное проклятие. Матушка лечила людей и находила потерянные вещи, утихомиривала домовых и полевых духов, когда те, расшалившись, начинали вредить людям — и была, Эльга хорошо знала это, так же далека от темной стороны Искусства, как и первосвященник Гиллиом, обрушивающий грозные проклятья на головы всех колдунов.
Но Страшный Человек… Такие, как он, едят человеческое мясо, наводят порчу, разжигают вражду, беспрестанно творят зло, пьют кровь новорожденных, покланяются демонам и приносят им человеческие жертвы. Ее с детства пугали рассказами об этих людях и их злодеяниях. В доме матушки Марго она перестала верить в эти сказки… А теперь убедилась, что это были не сказки. Аврелиан был принесен в жертву каким-то темным силам. А что будет с ней?.. Господи, он уже закончил с Аврелианом и теперь возвращается к своему рисунку… или идет к ней…
Эльга завизжала, вскочила на ноги и бросилась прочь. Убегая от солдат, она боялась смерти, по тогдашний ее страх был бледной тенью по сравнению с тем, что она испытывала в эти секунды. Это был безумный, иррациональный ужас — не самой смерти, но того, что может предшествовать ей, и того, что за ней неминуемо последует, если ее, как и брата Аврелиана, бросят на алтарь. Что происходит с душами тех, кого принесли в жертву демонам преисподней?..
Эльга не убежала далеко — она не успела даже выбраться из руин. Она истошно завопила, когда сильная рука схватила ее за волосы. Эльга царапалась, кричала и отбивалась изо всех сил — но не больно-то поотбиваешься, когда твои волосы намотаны на руку, а сама ты приподнята над землей. Две звонкие пощечины подвели черту под ее попытками к сопротивлению. Казалось, звенит не только у нее в ушах, но и внутри головы. Щеки горели, как огонь, кожа на макушке — еще сильнее.
Она тихо заскулила, и когда Страшный Человек поставил ее обратно на землю, закрыла лицо ладонями и зарыдала. Больше ей ничего не оставалось делать. Страшный Человек повел ее обратно. Показал на знакомый закуток и сказал:
