- Чертовски дорогая цена. Ни один квартиросъемщик не платил таких денег ни одному хозяину.
Вот уж не думал, что мы будем этак торговаться. Но ведь, кажется, не я начал?
- Есть еще вариант. Найти уединенное место, где ты спокойно залечишь свои раны. Раз в день я доставлял бы тебе провизию. Между прочим, одно такое место я, кажется, знаю. Можешь поверить, там тебе было бы неплохо.
- А сколько это стоит?
- Это было бы бесплатно.
Он прикрыл глаза. Я решил было, что он уснул, когда раздался его голос:
- О'кей. Ваш дом. Теперь у тебя будет двадцать семь кубиков, поиграться, ведь ты строитель. Может быть, ты и еще пару вытащишь из меня.
- А, иди ты к дьяволу, Бискай. С голоду не помрешь. Пять пачек сотенных ты бы отдал Кармеле, так ведь? У тебя и теперь остается четыре пачки сверх твоей доли. А потом, дорогой друг мой, я ведь и вообще мог исчезнуть со всей добычей, пока ты играл в волейбол сеньором Сарагосой.
Он опять прикрыл глаза и сказал, помолчав:
- Спокойной ночи, приятель. Я потому и разыскивал тебя. Потому что знал, что ты не исчезнешь.
На следующий день каждое движение доставляло ему страшную боль. Только после десяти мы отправились в путь. Он почти всю дорогу спал и громко стонал во сне. В обед он не мог проглотить ни куска.
Часам к пяти вечера его глаза приобрели странный, не-, натуральный блеск. Я положил ему на лоб ладонь.
- У меня жар? - спросил он.
- Парень, ты весь горишь.
- Это нога.
- Надо искать врача.
- А, ладно. Потерплю. Поехали дальше, лейтенант.
Но еще через час, недалеко от Бирмингема, он начал бредить по-испански и пытался на полном ходу открыть дверцу. Кажется, он уже не осознавал, что с ним, но продолжал что-то бормотать про себя.
В первом же мотеле за Бирмингемом я оплатил комнату и с превеликим трудом затащил туда моего товарища. Домик оказался с краю, на отшибе, и я вдруг подумал - как легко было бы сейчас взять да испариться. Со всеми деньгами. Дурацкая, ненужная, ни куда не годная мысль.
Я захватил некоторое количество денег и поехал в Бирмингем, где отыскал на одной скромной улочке врача - не из самых дорогих. Мне и нужен был такой, чтобы пять тысяч долларов сотенными купюрами казались ему целым состоянием. Ну, не состоянием, так достаточно крупной суммой для того, чтоб ему не захотелось сообщать куда-то о человеке, схлопотавшем огнестрельные раны в ногу и плечо. Я привез его с собой, он обработал раны, сделал уколы, оставил необходимые лекарства, после чего я отвез его обратно. Он предупредил, что в ближайшие два дня Винс не сможет ехать дальше. На рассвете я проснулся. Винс был слаб, но в сознании.
