— Зачем тебе эти знания-то? — спросил Никола. Голос его помимо воли звучал угрюмо.
— А зачем они вообще нужны? Ты вот, помимо своего ремесла, имеешь желание что-то узнать?
— Имею. Затем и пришёл сюда.
— То-то и оно, что пришёл. А мне и ходить никуда не нужно — все сами являются. Любопытно, что в мире творится. Прежде вот никто и не слышал про ядерное оружие, калайдеры да генную инженерию.
— Вас, нечисть лесную, не в обиду будет сказано, тоже никто не видел отродясь, — ответил Никола. — Только из сказок и слышали. Хоронились надёжно. А теперь — поди ж ты! — на всех углах встречаемся.
— И то верно! — осклабилась старуха. — Каждому свои знания достаются… Так, говоришь, про яблочки наливные тебе интересно? — Она ни с того, ни с сего вернулась к прежней теме.
— Интересно.
— А многим ли за секрет заплатить готов? — Кикимора поставила на стол тарелку свежей выпечки.
— Что спросишь, говори!
— А если жизнь твою?
Кузнец покачал головой:
— На что мне такой секрет, если воспользоваться я им не смогу?
— Тоже верно, — кивнула она и предложила: — Ну, присаживайся. — И стала наливать чай из принесённого чайника — опять в три чашки.
— Кто же с нами за столом соседствовать будет? — не удержавшись, спросил Никола. — Или ещё ждёшь кого?
— Да все тут, просто ты не видишь, — отмахнулась карга. — Но уж коли жить тебе осталось не больше часа, просвещу… — Она будто водой на него с пальцев брызнула — и увидел кузнец рядом с собой ещё одну старуху. Одета та в серый плащ с капюшоном, и лица её было почти не разглядеть. Только костяная челюсть выступала. Да по косе, прислонённой рядом, догадался обо всём Никола.
Смерть это была его. Такую невозможно не узнать: при виде её внутри сердечко стынуть стало. Значит, не обманула Кикимора, действительно решила покончить с ним. Каким способом — уже не важно. В чужой монастырь со своими порядками не приходят. Скажут: полезай в печь — и полезешь, потому что волшебство здесь всё решает, а не человеческая воля.
Ощутил Никола мгновенное отчаяние, какое только в ступор может человека завести, а свет в конце тоннеля не обещает. Обида в душе всколыхнулась на долю свою горемычную да судьбу бестолковую. Умереть, не сделав главного в жизни — не выручив жены и детей. Того, в чём предназначение мужика состоит, природой заложенное.
Великое унижение почувствовал кузнец, только под глыбами разочарования и безнадёги шевельнулось ещё что-то в душе. Может, вера человека в разумность Сущего: не случается ничего в этом мире без определённого назначения, и хотя зачастую скрыто оно от понимания людского, всё равно имеется и верховодит над всем. Даже над нечистью, колдовством наделённою. А раз так, то в любой, самой трудной и нелепой ситуации, скрыт высший смысл. И ключ к его разгадке в том, чтобы надоедливое отчаяние из сердца отринуть. Принять всё, как есть, и попытаться сделать хотя бы то, что первое придёт в голову.
