Клуб смерти | страница 42
— Я не злюсь, Эдди.
— Ты злишься, потому что я тебя заподозрил в стукачестве. На хрен тебе это сдалось? Я и сам знаю, что на хрен, и даже не понимаю, чего это я спрашивал…
— Я не злюсь.
— Тогда пойдем со мной в постель, ради Бога.
Мэри Элизабет рассмеялась.
— А, ты теперь смеешься? Смешно, правда?
— Извини, Эдди. Я не над тобой. Просто ты так сказал, я даже вздрогнула. Это нервный смех.
— Угу.
— Извини.
— Угу.
— Хочешь чего-нибудь китайского?
— Не. Мне пора домой.
— Какой-нибудь вонтон. Или ребрышки.
— Не.
— Свинина-мушу.
— Я не знаю.
— Угощаю.
Мертвый Эдди скорчил гримасу под Дэнни Де Вито.
— Ну ладно.
Зазвонил телефон.
— Дерьмо, — обозлился Мертвый Эдди. — Теперь они начнут трезвонить.
— Позвони в ресторан, Эдди. К тому времени, как они принесут еду, я закончу.
— Собираешься уйти в другую комнату?
— Конечно.
— Могла бы остаться здесь.
— Ну, Эдди.
— Дерьмо.
— Позвони в ресторан. Мне — вонтон и булочку. Или нет, лучше я возьму ребрышки.
Мертвый Эдди положил руку на свои гениталии.
— Хочешь мяса? Покусай вот здесь.
— Не будь вульгарным, Эдди, — сказала Мэри Элизабет и вышла в другую комнату. Там она ответила на звонок и записала номер кредитной карточки клиента. Потом попросила обождать, достала серебряную табакерку от Тиффани и серебряную ложечку, приняла две дозы кокаина. Затем снова взяла трубку и сказала клиенту, что подрежет ноготь на среднем пальце, чтобы полностью засунуть палец ему в задний проход, пока будет лизать мошонку, а другая женщина, как он заказал, черная, примется мастурбировать его. Для нее Мэри Элизабет выдумала имя Индиго.
8
— Мистер Мак-Нэлли? — спросил Милнер.
Том Мак-Нэлли рассмеялся. Смех должен был обозначать, что он не собирается убивать их обоих голыми руками, довольно мило с его стороны, а мог бы… Такой здоровяк, огромный настолько, что сумел бы спокойно демонтировать горы, если бы не был в настроении карабкаться на них. По деревянным стенам офиса были развешаны фотографии Мак-Нэлли на вершинах гор, которые он покорил, ледорубы с веревками, которые ему в этом помогали. Ни на одной картине он не выглядел хотя бы чуть-чуть довольным или счастливым. Или даже усталым, напряженным или удачливым. В основном, он казался раздраженным и недовольным, будто до него только-только дошло: не надо было лезть на эту сукину дочь, можно было просто разобрать ее на части при помощи ледорубов и веревок.
Еще он был достаточно силен и огромен. Ньюмен и Милнер сказали друг другу взглядами: он достаточно силен, чтобы притащиться пешком или приехать на собаках, или прийти на лыжах или в снегоступах в центр города во время самого разгара пурги.