Лучше бы я этого не делал. Наверху, чуть согнувшись, стоял немец, дуло его автомата смотрело точно на меня, а палец уже лежал на спусковом крючке. В отчаянье я крикнул первое, что пришло мне в голову:
— Нихт шиссен!
Это ли остановило собирающегося нажать на курок немца, а может быть то, что я, расставив руки, выронил свой ТТ на землю, не знаю.
Только немец, не отворачивая автомата, направленного на меня, отнял от него левую руку, и пальцем поманил к себе. При этом он скомандовал:
— Ком цу мир!
Это мне и было нужно. Ещё когда я отпускал свой пистолет, уже коварно задумал приблизиться к нему поближе и финкой, спрятанной у меня за голенищем или одним из приёмов У-ШУ, которыми нас обучали в Эскадроне, разобраться с этим немцем. Но он позволил приблизиться к себе, максимум, метров на десять. В такой ситуации любой мой прыжок был заранее обречён на неудачу. Когда я подошёл поближе, он с любопытством начал меня оглядывать. Но в этом ему помешал резкий выкрик из находящихся невдалеке кустов:
— Ганс, что ты копаешься с этим русским! Кончай его, нужно помочь остальным добить "иванов".
Немец, чуть скосив глаза в сторону выкрика, ответил:
— Господин обер-лейтенант, да тут попался вроде ценный экземпляр. Геометрия в петлицах впечатляет, пожалуй, это полковник. Наверное, командир той части, на которую нас по случайности выбросили.
— Случаем, не из их службы безопасности?
— Да нет, судя по петлицам, артиллерист.
— Ладно, сейчас я подойду с Конрадом и Фрицем, попробуем допросить этого "ивана". Но потом, всё равно кончай его. Судя по всему, потери у нас большие и отвлекать на его охрану я никого не буду.
Минуты через три кусты раздвинулись, и к нам вышли трое десантников. Все они были с автоматами, а у одного за плечами висела рация. Подойдя к пленителю "ивана", они начали что-то говорить. Я уже не пытался понять их речь. Стоял в диком напряжении, буквально впившись глазами в моего охранника. Я ждал, когда же его внимание отвлечется от моей персоны, всё-таки подошёл его командир, и должен же он хоть на секунду отвести от меня свой взгляд. Это был мой единственный шанс, чтобы прыгнуть в сторону, скатится в ложбину и по ней уже попытаться скрыться.
Неожиданно, совсем недалеко раздались выстрелы. Судя по звуку, стрелял немецкий пулемёт МГ. Я зажмурился, умирать было легче с закрытыми глазами. Но со мной ничего не произошло, а пулемётная очередь не стихла. Открыл я глаза, когда стрельба уже прекратилась. Передо мной, в неестественных позах лежали четыре трупа гитлеровцев. Тела их были буквально растерзаны близкими пулемётными выстрелами.
