– А вам известно, что в Кестлвью запрещено разговаривать во время работы? Известно, что в камерах до сих пор стоят параши, параши вместо унитазов? Вы знаете, какая вонь в этих камерах? А мой Фрэнк был болен! Карелла знал это, когда арестовывал его и стал героем!
– Он не думал о том, чтобы стать героем. Он выполнял свою работу. Как ты не понимаешь этого, Вирджиния? Карелла – полицейский. Он только выполнял свой долг.
– А я выполняю свой, – глухо произнесла Вирджиния.
– Как? Ты знаешь, что таскаешь в своей паршивой сумке? Ты понимаешь, что, если выстрелишь, все полетит к чертям? Нитроглицерин не зубная паста!
– Мне все равно.
– Тебе тридцать два года, и ты готова убить человека и даже сама погибнуть ради этого!
– Мне безразлично.
– Не говори глупостей, Вирджиния!
– Я не обязана говорить ни с вами, ни с кем-нибудь еще. Я вообще не хочу говорить. – Вирджиния подалась вперед, и сумка едва не сползла с ее колен. – Я оказываю любезность, говоря с вами.
– Хорошо, не волнуйся, – сказал Бернс, покосившись на сумку. – Успокойся. Почему бы тебе не поставить эту сумку на стол?
– Для чего?
– Ты скачешь, как мяч. Если ты не боишься, что эта штука взорвется, то я боюсь.
Вирджиния улыбнулась, осторожно сняла сумку с колен и не менее осторожно поставила ее на стол перед собой, одновременно подняв револьвер, как будто 38-й калибр и нитроглицерин были новобрачные, которые не смогли бы вынести разлуку даже на мгновение.
– Так-то лучше, – заметил Бернс и облегченно вздохнул. – Успокойся, не нервничай. – Он помолчал. – Не хочешь закурить?
– Не хочу, – ответила Вирджиния.
Бернс вынул из кармана пачку сигарет и небрежно подвинулся, не упуская из вида 38-й калибр, прислоненный к боку сумки. Он мысленно измерял расстояние между собой и Вирджинией, рассчитывая, насколько ему нужно будет наклониться к ней, когда он подаст ей зажженную спичку, какой рукой ударить так, чтобы она не упала прямо на сумку. Может быть, она отреагирует, нажав сразу курок? Вряд ли. Скорее отпрянет. И тогда он ее ударит.
Бернс вытряхнул из пачки одну сигарету.
– Вот, – сказал он, – возьми.
– Нет.
– Разве ты не куришь?
– Курю. Но сейчас не хочется.
– Закури. Сигарета – лучшее успокоительное. Бери. Он протянул ей пачку.
– А, ладно! – Вирджиния переложила револьвер в левую руку. Его дуло почти касалось сумки. Правой рукой она вынула сигарету из пачки, которую держал Бернс.
Он полез за спичками. Руки у него дрожали. Вирджиния зажала сигарету губами, продолжая в левой руке твердо сжимать револьвер, почти касающийся ткани сумки. Бернс чиркнул спичкой.
