— От такого рода решения зависит вся ваша жизнь, — сказала миссис Лейн. — Я всегда говорю это своим клиентам. Они этого не понимают, несмотря даже на то, что расхлебывать это в грядущие годы придется им самим. Я в этом отношении знаю о них больше: повидала это за почти четырнадцать лет, как являюсь официальным брокером по недвижимости в штате Калифорния. Сейчас многие приобретают с моей помощью какую–нибудь собственность, рассматривая это как способ заработать деньги или сделать инвестицию… и это изменяет их жизни. Они становятся не такими, как прежде. Я могла бы приводить вам примеры один за другим, но знаю, что вы, мистер Миллер, в высшей мере умный человек, и поэтому мне нет необходимости вдаваться в подробности. Просто подумайте о том, как вы познакомились с мистером Фергессоном и как это сделало вас другим человеком.
Голос у нее был негромким и серьезным, он совсем не походил на голос продавщицы; он как бы вновь очутился в ее офисе, слушая ее материнские увещевания или что там она ему преподносила. Чем бы это ни было, оно не имело никакого отношения к общепринятым деловым переговорам, цо крайней мере, к тем, которые он видел между белыми.
— Полагаю, вы правы, — сумел он выдавить из себя, чувствуя сонливость и с трудом удерживая глаза открытыми.
Миссис Лейн закрыла свою сумочку, но продолжала вертикально держать ее у себя на коленях обеими своими большими и до странности светлыми руками. Какие необычные у нее кисти, заметил Эл Миллер. Почти как у мужчины. Они, казалось, разбираются во всем, как будто в них задействованы все возможные мышцы и сухожилия, требуемые для того или иного умения. Как будто ее кисти везде побывали, все испробовали. И какие же они морщинистые. Во всем остальном она была гладкой; у нее была плоть, кожа молодой девушки. Теперь она сняла куртку. Он снова обратил внимание на ее оголенные руки. Она вроде бы даже и не потела. Удивительно, подумал он. И, вернувшись к кистям… по текстуре, цвету, размеру они не вязались со всем остальным. Кисти поступили к ней на службу, решил он. Ладони у нее были едва ли не розоватыми. Кожа там, подумал он, очень толстая, почти как выделанная кожа теленка. И очень сухая.
Изучая его своими большими дымчатыми глазами, она сказала:
— Вижу, здесь побывал кто–то из тех, кого я знаю. Возможно, вы в своем офисе испытываете те же самое, что и я в своем; вы можете обозревать улицу и, когда никто к вам не приходит, смотреть на нее просто из любопытства. Не мистер ли Харман заезжал сюда недавно в своем «купе–девилль», после нашего с вами разговора?
