Айрос посмотрел ей в след, и как только дверь закрылась, коварно ухмыляясь, подошел ко мне.
— Я тут кое-что вспомнил, — сказал он и начал медленно расстегивать пуговицы на испорченной рубашке. — И теперь желаю удовлетворить твое недавнее любопытство.
Когда я поняла, о чем он вообще говорит, мои щеки вспыхнули алым румянцем от смущения. За все время жизни в нашем развратном мире мне удалось сохранить целомудрие, не сказать, будто этим особо горжусь, просто не нашлось того с кем бы хотелось завести нечто большее, чем поцелуи и объятия на скамейке в парке под светом тусклого фонаря. Чем дольше длилось мое убеждение о том, что секс должен быть исключительно по любви, тем быстрее начал развиваться комплекс некой неполноценности, ведь очень странно быть двадцатитрехлетней девственницей. Каждый раз, встречая более-менее симпатичного парня, я думала, «Да! Это именно тот!», но потом понимала — он совершенно не герой моего романа, и его интересуют только деньги, секс, отдых со своими дружками в окружении легкомысленных девиц. Со временем к противоположному полу интерес вообще потерялся, хорошо хоть к девушкам не возник, а то б стала еще одним участником в митинге сексуальных меньшинств…. Обнаженного мужчину увидеть в наше время не составляет труда не только по пояс, так и вообще полностью, его вид вряд ли бы меня смутил, но Айрос… Чтобы залиться краской хватит даже снятой им рубашки. Я пыталась держать себя в руках, наблюдая, как за черной тканью появляется голая светлая кожа. Дыхание участилось, хотелось отвернуться и убежать, но глаза и ноги не желали избавить меня от этого соблазнительного зрелища. Мне стало стыдно и противно от мысли, что я сейчас похожа на извращенку, которая готова закапать слюнями весь пол только от вида оголенной ключицы. Айрос расстегнул последнюю пуговицу и сбросил с себя потрепанную рубашку. Я резко вдохнула, его кожа напоминала мрамор, гладкая и совершенно белая, а тело гибкое и подтянутое. От каждого движения мышцы перекатывались под кожей, от чего появлялось желание их пощупать. Он подошел достаточно близко, чтобы ощутить жар от его тела, или это всего лишь моя фантазия пробужденная чрезмерным возбуждением. Рука с жатой в ней новой рубахой задрожала, а дышать стало значительно тяжелее, но он не спешил ее забирать и с видом превосходства и полной победы смотрел на меня.
— Довольна?
— Да иди ты! — воскликнула я и запулила рубашкой ему в лицо.
Он моментально среагировал и поймал ее, взбесив меня этим еще сильнее. Жар заставлял гореть лицо и уши, но руки оставались на удивление холодными, что было на данный момент очень кстати. Я выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью, и прижала ладони к щекам, чтобы хоть немного их остудить. Эхо от громких шагов разносилось по всему коридору, и в момент, когда уже практически подошла к лаборатории, на встречу вышел Григорий с ребенком на руках.
