На мои дикие вопли вбежала в помещение Лейла.
— Что у вас тут происходит? — испуганно воскликнула она.
— Помоги удержать ее руку, она начинает превращаться! — прокряхтел Григорий, стараясь удержать меня на месте.
Лейла подбежала к нам и сжала мою руку, нисколько не уступая по силе мужчинам. Послышался звук разрезаемой ткани, после чего последовал укол с внутренней стороны правого локтя. В том месте, где игла проткнула кожу, разлилась блаженная прохлада. Каждый сосуд в теле превратился в своеобразный радиатор, остужающий организм. Перед глазами появился четкий образ Айроса. Только его одного, остальных видно не было. Боль утихла, но скверна никуда не исчезла, она притаилась внутри, ожидая возможности вновь приступить к своим темным делам. Агония отступила, освобождая место слабости.
Айрос крепко держал меня за ноги и внимательно наблюдал за моим дальнейшим поведением. Его челюсти были плотно сжаты, а в глазах читалось беспокойство.
— Кажется, она тебя видит, — прошептала Лейла.
По лицу пробежал слабый ветерок, будто кто-то помахал рукой перед моими глазами.
— Хм… — задумчиво произнес Валентин. — Только его, нас для нее не существует.
— Если я постараюсь, — заговорил Айрос. — То могу услышать, о чем она думает. Это странно…
— Не удивительно, в ней твоя кровь, — человек, которого когда-то называли безумцем, бросил что-то на столик около меня. — Что у нее сейчас в голове?
— Она пытается понять, что за грохот только что был.
— Я думал у нее там сейчас что-то вроде хаоса из страха и паники, а не этот банальный бред, — усмехнулся Григорий. — Крепкие нервы у твоей подопечной, она мне нравится…
«Зато ты мне не очень…» — подумала я.
Рот Айроса искривился в невеселой усмешке.
— Что? Что она подумала, — спросила Лейла.
— Ей не очень нравится Григорий.
— Это она просто плохо меня знает, — недовольно возразил вышеупомянутый.
— «Больно уж надо…»
На этот раз смешок Айроса был более веселый:
— Зато теперь точно знаю, что в отличие от тебя, я ей более симпатичен.
«О тебе я вообще сейчас не думала» — послала я ему свою возмущенную мысль.
Григорий проворчал что-то непонятное и захрустел ногами по битому стеклу, постепенно удаляясь от нас.
Образ моего хранителя начал мутнеть, веки стали ни с того ни сего тяжелыми и больше не получалось держать глаза открытыми. Дыхание сильно замедлилось, воздуха перестало хватать. Появился страх.
— С ней что-то не то… Она боится… И становится дальше от меня, — с беспокойством заметил Айрос. — Я перестаю ее чувствовать. Валентин, что-то не так!
