Он поглядел на меня, ухмыльнулся и замолк.
Я подошёл к стеклу, от которого сочился холод, и коснулся пальцами. В воздухе повисло пять туманных пятнышек, они быстро таяли.
— А перегородка зачем?
— Внутри атмосфера сильно разрежена, — объяснил Роман, переводя взгляд на заострённое голубое сияние. — Хорошо бы ещё меньшую плотность, как в высших слоях атмосферы, но на такую камеру денег нет.
— Бедная у нас наука, — машинально сказал я. Что-то завораживающее было в этой призрачной голубизне среди темноты. И что-то тревожащее…
— Зато у американцев богатая, — фыркнул Роман. — Теперь вот над плазменным оружием работают, чтобы никто не мог их достать. А они кого угодно…
— А это действительно можно использовать как оружие? — поинтересовался я. — Ну, кроме невидимости для самолётов…
— Вряд ли, — неохотно сказал Роман. — В отличие от меча из «Звёздных войн» этот ничего не рассечёт, плотность ионизированного газа слишком мала. Электронику действительно вырубает, но всего на несколько метров. А надо на сотни или тысячи километров. К тому же американцы переходят на оптоэлектронику, чтобы даже оружие ЭМИ на бортовые системы не действовало, а они бомбили, кого хотели.
Я пожал плечами:
— Будто они воевать с нами собираются.
— А то нет? У юсовцев одна цель — новый мировой порядок с Америкой во главе.
— Гм, — только и сказал я. Типично русская черта — вину за собственный бардак сваливать на других.
Роман щёлкнул выключателем, и голубое свечение стало не видно в желтоватом электрическом свете.
Помедлив, щёлкнул ещё.
Лёгкое содрогание пробежало по стенам лаборатории, и — или это мне только показалось? — свет разгорелся ярче.
Со странным выражением Роман поглядел на меня:
— Заметил что-нибудь?
— Что? — удивился я. Кот с требовательным мяуканьем стал тереться о мою ногу, и я добавил: — Ну и здоровый у вас котяра.
— И это тоже, — непонятно сказал Роман. — А насчёт света ничего не заметил?
— Вроде стал ярче, — вяло ответил я, стала одолевать усталость. — А что?
Роман вздохнул и сказал, будто про себя:
— Освещённость слегка падает, когда генератор включён. А когда выключаешь, соответственно увеличивается. Не очень заметно для глаз, но приборы регистрируют.
Я зевнул:
— Когда-нибудь назовут эффектом Славского. Когда во всём разберёшься и получишь Нобелевскую.
— А что? — хмыкнул Роман. — Это идея. Тут можно и Нобелевку отхватить. Вот с чего ты зеваешь?
— Не знаю, — пожал я плечами. — Вроде выспался.
— А это всегда так, — ещё шире ухмыльнулся Роман. — Сначала происходит угнетение нервной системы, а потом активизация. То же и с другими биологическими процессами. Думаешь, отчего у нас кот такой здоровый? Всё время живёт в лаборатории, не выпускаем. И здоровеет не по дням, а по часам. Так что тут такие эффекты могут быть…
