Я наскоро разложил вещи из чемодана и пошёл ужинать. Люди сидели кучками, весело разговаривая, и я чувствовал себя чужим.
Когда возвращался, во дворе мертвенно белел снег — над снежными горами взошла луна. Я поднялся в квартиру и подошёл к окну: стекло было черно, в нём отразились только жёлтые рожки люстры и моё лицо.
Я постелил на тахте. От нечего делать стал копаться в стенном шкафу, нащупал продолговатый чехол и вытащил. Там оказалось ружьё для подводной охоты — с зазубренной на конце стрелой и обвислой резиновой пружиной. Я попробовал натянуть её и едва смог, пальцы задрожали от напряжения. Спуск побоялся нажать, с трудом спустил пружину и спрятал ружьё в шкаф. Наверное, купили для отдыха на юге, в здешней воде не поныряешь.
Лёг спать, но сон долго не шёл. Широкая тахта скрипела, когда я ворочался — телу не хватало уютной тесноты дивана, на котором спал с Кирой…
Утром пронзительно зазвонил телефон. Я спрыгнул на холодный пол и подбежал к аппарату, но уже раздавались длинные гудки. В окне алели снежные горы. Я оделся, сполоснул лицо холодной водой и стал бриться. За шумом электробритвы не сразу расслышал другой звонок, на этот раз в дверь.
На пороге стоял кряжистый мужчина в тёмном костюме. Мой прежний шеф напоминал жизнерадостного поросёнка, а этот — медведя. Лицо топорной работы, глаза серые и неприятные. Он пристально оглядел меня, и только потом протянул руку.
— Быстров Климент Иванович, — пробасил он. — Заведующий лабораторией, пока замещаю директора. Как устроился?
Он прошёл в квартиру — оттопыренный на заду пиджак и косолапая походка придавали ещё больше сходства с медведем — и остановился у окна. Оно выходило на заднюю стену управления, через которое вчера провела меня Лара. Глухая кирпичная кладка, несколько окон забито фанерой. Мужчина провёл пальцами вдоль оконной рамы и задумчиво сказал:
— Щели надо заклеить, а то дуть будет. — Потом обернулся: — Пойдём завтракать.
Меня снова покоробило фамильярное обращение, но я ничего не посмел сказать. Закончил бриться, и пошли.
В столовой среди шума и гама — те же парни, только пока без халатов — нас поманила Лара:
— Климушка, сюда?
Тот недовольно покосился на меня, подошёл к раздаче и вернулся с полным подносом. Я вспомнил, что в московской «альма-матер» администрацию в общей столовой не видел. А этому явно было плевать на условности: когда я подошёл с подносом, он и Лара ели одинаково быстро и жадно.
Вытерев губы салфеткой, Клима — в отместку и я стал про себя называть его так — задумчиво сказал:
