— Вот, — говорю я и с надеждой протягиваю телефон. — Это они.
Пит наклоняется, чтобы рассмотреть картинку. Свет от телефона падает на его лицо, и я замечаю на нем веснушки. Интересно, сколько понадобится времени, чтобы все их пересчитать. Я была уверена, что он сейчас скажет, что знает их. Но вместо этого он говорит:
— Они похожи на тебя.
— Что? — удивляюсь я. — Нет. У нас нет ничего общего, кроме глаз. Они всегда были... — Не знаю, как точно это выразить.
Пит улыбается мне, его зубы такие белые в лунном свете. Его лицо так близко, что я чувствую его дыхание у себя на губах, когда он говорит.
— Что они всегда были?
Пожимаю плечами.
— Я не знаю. Своего рода притягательные качества, с которыми люди просто рождаются. Как знаменитости, ты знаешь, когда просто хочешь наблюдать за ними, чтобы знать, что они будут делать дальше.
— Звучит довольно необычно, — говорит он.
Я киваю.
— Ты их не узнал? Ты никогда не видел их здесь?
Пит возвращает мой телефон.
— Я бы хотел тебе сказать, если бы знал, где они.
— Я тоже, — вздыхаю я.
Пит наклоняется, его лоб касается моего.
— Знаешь, у тебя тоже есть притягательные качества.
— Правда? — мои щеки начинают гореть.
Пит просто улыбнулся. Каждая клетка моего тела хочет остаться рядом с ним, но я отрываюсь от него ровно настолько, чтобы между нами появилось воздушное пространство. Вместо того, чтобы смотреть на Пита, я смотрю на небо. Луна и звезды ярко отражаются в океане. Когда я была маленькая, мы с братьями наблюдали за звездами каждую ночь. Мама говорила, что мы должны загадывать желание на первую звезду, которую мы увидели, но Джон сказал, что звезды похожи на праздничные торы: ты выбираешь одну, и если все трое тоже выбрали ее, значит желание не исполняется. С тех пор, как Джон и Майкл делили один торт на их день рождения, Джон сказал, что они будут загадывать желание на первую звезду, ну а я на вторую. Сейчас я улыбаюсь, вспоминая, как серьезно Джон это воспринимал.
Вдруг над ревом волн я что-то слышу. Низкий звук, будто вдалеке стучит огромный барабан. Ритм настолько глубокий, что я чувствую вибрацию через скалы над нами.
— Ты слышишь это? — спрашиваю я. Музыка так странно звучит вдоль волны, что мне кажется, это мое воображение.
— Это Джес. Он живет в одном из домов, — говорит Пит, указывая наверх.
Музыка становится все громче, своего рода грубая гармония против волн.
— У него вечеринка или что?
— Или что, — говорит Пит, скривившись. Гнев на его лице выглядит странно, это совсем не сочетается с его образом.
