Это была миниатюрная блондинка, нервная, неважно одетая. Она постоянно отводила взгляд. Золотистые брюки предназначались для бедер поуже, чем эти. Складчатая белая блузка с открытым воротом позволила бы увидеть немалую часть груди – при ее наличии. На шею женщина повязала ослепительно-красный платок. Улыбка ее выглядела одновременно решительной и застенчивой. Она сидела на потертой спрингфилдской кушетке, из тех, что получаешь бесплатно при покупке пары кресел.
Приветствие оказалось коротким, но довольно вежливым.
– Меня зовут Эми Колмер. У меня есть одна вещица, и я хотела бы показать ее вам. Может, она чего-нибудь да стоит?
Она скрылась из поля зрения, затем вернулась с чашкой и поднесла ее к свету. Чашка была декоративная, из тех, что можно купить в магазине сувениров, – серая, с выгравированным на боку бело-зеленым орлом. Орел был изображен в слегка старомодном стиле: он летел, расправив крылья и хищно раскрыв клюв. Такое, вероятно, пользовалось спросом в прошлом веке. Под орлом был развернут небольшой флажок с надписью. Буквы были слишком маленькими, чтобы их разобрать, но я поняла, что это не стандартный алфавит.
Женщина повернула чашку другой стороной. Я увидела окруженный кольцами шар. Сверху и снизу были надписи, сделанные тем же алфавитом.
– Что скажете? – спросила она.
– Что это за язык, Эми? Не знаете?
– Понятия не имею.
– Вам известно, что это за предмет?
Она озадаченно посмотрела на меня:
– Чашка.
– Я о другом. Что это за чашка? Откуда она взялась?
– Подарок приятеля.
– Приятеля?
– Бывшего приятеля. – Глаза ее сузились. Я поняла, что их отношения завершились не лучшим образом и женщина пытается обратить в деньги то, что от них осталось. – Однажды он увидел, как я любуюсь этой чашкой, и сказал, что я могу взять ее себе.
– Весьма любезно с его стороны, – заметила я.
– Мне понравился орел. – Она перевела взгляд на чашку и долго не отрывала его. – Он подарил мне ее в тот вечер, когда мы расстались. Думаю, он хотел мне выдать утешительный приз.
– Возможно.
– Чашка стоит больше его самого. – Она улыбнулась, и я поняла, что она не очень расстроится, если ее приятель свалится с моста.
– А где он ее взял?
– Эта чашка всегда была у него.
Я поняла, что вряд ли добьюсь еще чего-нибудь. Меня так и подмывало сказать то, что я думала: «Чашке грош цена». Но этический кодекс «Рэйнбоу» требовал от меня выяснить, о чем идет речь. Я обратилась к нашему искину:
– Джейкоб, что это за язык?
