- Ты вроде говорила, что она пиявками питается? - вопрошала подруга, ощупывая покрасневший лоб. - А вон несчастного тетерева стырила.
- Это все человек, он ее заставил для себя еду добывать! Ух, получит он у меня.
- Как? Мы же под домашним арестом, - Купава поправляла растрепавшуюся после забега прическу и кокетливо поглядывала на осинника.
- Есть у меня пара сюрпризов для него. То ли еще будет. А пока колдани-ка дождь посильнее, Купава.
Рукалка томно зевнула и взглянула на небо. Капли сильней застучали по кронам деревьев.
Нам оставалось только вернуться к озеру.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. НОЧЬ В ЛЕСУ
Темнота тоже распространяется со скоростью света.
(Константин Кушнер)
Солнце скрылось за горизонтом, в объятиях фиолетовых теней, на небосклоне зажглись звезды, а за ними выползла и луна, бледная и круглая, точно блюдце.
- ...что ищет он в краю далеком, что ищет он в стране чужой, - до Константина донеслось еле слышное бормотание, окончательно выдергивая из приятного сна.
Он открыл глаза. Никого. Подумал, что стихи навеяло сном. У догорающего костра сидела кошка и смотрела так, будто хотела сказать: 'Ну, наконец-то, проснулся!'.
Рядом с Ягодкой лежала мертвая птица пёстрой рыжевато-коричневой окраски с поперечными серыми полосами. Константин знатоком не был, но предположил, что это либо тетерев, либо глухарь.
'Ничего себе, киска. А еще прогнать ее хотел!' - думал Самойлов, разглядывая пернатую тушку.
Как кошке, по всей видимости, домашней, удалось поймать тетерева размером с нее саму, спрашивать не стал. Все равно не ответит. А вот как готовить это блюдо, он понятия не имел. Повар из Константина посредственный. Уже много лет он питался в ресторанах. Кухня в его доме чисто в декоративных целях, навязана дизайнером, как необходимый элемент домашнего уюта.
Самойлов повертел птицу в руках, и держа за лапы, вопросительно посмотрел на кошку. Та демонстративно задрала нос и отвернулась, мол, кто в доме жена, раз я добытчик.
- Вроде тебя полагается ощипать для начала? - отбросив сомнения, Константин принялся за дело.
Выдергивал скользкие от влаги перья, которые залезали в нос и рот, заставляя отплевываться и корчить страшные рожи, от которых Ягодка то и дело начинала икать.
Ощипывание оказалось делом утомительным, долгим и абсолютно не благодарным, а кушать хотелось все больше. Желудок громким стоном требовал еды. Константин насобирал по-быстренькому хворост посуше и заново развел почти потухший костер, насадил не до конца ощипанную птицу на импровизированный шампур из длинного прутика и, медленно поворачивая, начал жарить.
