Наверное, какая-то доля истины тут есть. Поскольку существует масса соматических болезней, способных облегчить жизнь лентяю или трусу. Не хочешь в командировки ездить – заболей гастритом. Боишься с парашютом прыгать – жалуйся на невыносимые боли в спине. Или честно скажи: «Не хочу, боюсь». Это элементарно, это под рукой, это на поверхности. Но если ты говоришь, что начальник отдела воздействует на тебя лучами, а из окна напротив за тобой следят, – значит, не напрасно такие мысли тебе в голову пришли.
И потом уже не объяснишь консилиуму профессоров, что ты «просто так прикалывался». Профессора спросят: а почему ты прикалывался именно так? Столь остро-паранойяльно? Может, действительно какая-то тревога мучает?
Какая же ужасная тревога мучила, наверное, Ларса фон Триера, как тяжело было ему жить, волоча на себе это неподъемное для него бремя – быть сыном еврея. И как легко задышалось, когда мама открыла ему семейную тайну – что на самом деле он чистокровный ариец. И как сразу весело стало прикалываться. Сочувствовать Гитлеру, тоскующему в бункере в апрельские дни сорок пятого. Называть себя – в шутку, по приколу! – нацистом.
Кстати говоря, если бы Триер прикололся, что сочувствует Георгию Жукову, огненным мечом прошедшему по Германии, или чисто по-фриковски сказал «и вообще, я – красный!» – то это было бы еще более крутым приколом. Шоком, фриком и скандалом.
Но каждый прикалывается так, как колет у него внутри.
Авторитарный человек и его речь
Иногда говорят, что авторитарного человека нет, это выдумка философов и социологов. С одной стороны, действительно, об авторитарном человеке мы узнали (и он сам узнал о себе) из философских трактатов середины XX века. Но, с другой стороны, он все-таки существует, и не только как плод философского рассуждения.
Я вспоминаю знаменитую фразу знаменитого математика и логика Готлоба Фреге из предисловия к его «Основным законам арифметики». Вот что он написал об истинности существования (цитирую по памяти, но близко к тексту): «Если я сейчас сижу в этой комнате, гляжу в окно, а за окном воет ветер и идет дождь, то, значит, ветер действительно воет и действительно идет дождь, что бы кто об этом ни подумал».
Переживание истинности происходящего является предпосылкой, от которой мы можем двигаться дальше. Иначе любой разговор теряет смысл, а дискурс превращается в стёб.
Думаю, что мы можем определить авторитарного человека вполне положительно. Это такое, я бы сказал, очень архаическое создание в смысле стадиальности развития психики. Это человек, который застрял на младенческой, орально-каннибалистической стадии. Он не может хотеть, не может обладать. Но зато он все время колышется в амбивалентности двух переживаний. Первое переживание – это так называемое «океаническое чувство». Он чувствует себя всемогущим, потому что он слит с матерью (в нашем случае – с властью, обществом, народом). Настолько слит, что все его желания сами собой исполняются. Только захочется поесть, а ему уже мама сиську сует. Станет мокро между ног, а ему уже меняют пеленку. То есть он есть океан, он есть всё, он един с миром и тем самым всемогущ. Но одновременно с этим он ощущает свою малость, свое ничтожество, свою крохотность перед громадной туманной фигурой матери, которая блуждает перед его младенческими глазами.
