Ну и невезучий этот краб! Тинел был уверен, что это тот самый. «Почему он не убежал?» И сам себе ответил: «Как ему убежать, если там, под камнем, его дом?»
— Знаю, чья это работенка! — пробубнил Миликэ, победоносно проходя мимо Тинела с крабом в руке, и снова спрятал его в рюкзак.
После этого он уже следил за рюкзаком, и Тинел не мог освободить подневольного. С горечью проследил он, как Миликэ с рюкзаком на спине забрался в автобус.
Дома брат положил рюкзак на балкон. И сам лег спать на балконе. Так что Тинел не смог ничего сделать.
На следующий день, с утра вместо будильника раздался вопль Миликэ:
— Где мой краб?
Спросонок Тинел вытаращил глаза. Он не понимал, что случилось.
— Какой краб? — и сразу вспомнил все, что произошло вчера.
— Что случилось? — спросила мама.
И Миликэ, под маминым укоризненным взглядом, повторил свой вопрос чуть мягче, но все же довольно резко:
— Где мой краб?
Тинел забеспокоился: что с ним, в самом деле? Умер?
— Какой краб? — спросила мама.
Миликэ коротко объяснил ей и закончил:
— Тинел украл его.
Тинел возмутился, а мама сердито сказала:
— Как ты разговариваешь? С каких это пор в нашей семье завелись воры?
— Удрал твой краб, парень! — вмешался в разговор дядя.
— Как удрал? Сам?
— А как же иначе?
— Нет… Непонятно… — недоумевал Миликэ. Ему все мерещилось, что Тинел спрятал куда-то краба, а мама с дядей защищают Тинела.
Дядя сказал торжественно:
— Побег из тюрьмы протекал по всем правилам! Смелый парнишка! Молодец!
— Куда же он убежал? Как?
— Вылез из рюкзака, спрыгнул с балкона, — второй этаж не такая уж большая высота: прыгали мушкетеры, прыгнул и он. И… дай бог ноги — к морю!
— А в море он найдет свой дом, дядя? — обрадовался Тинел.
— Для него любой камень — родной дом. Море рядом. Вот он, залив! В двух шагах!
— Крабьих! — сказал Тинел смеясь.
И мальчик представил себе, как по уснувшей ночной улице вниз — к заливу, скорее к заливу — спешил краб. Молодец!
…Теперь Тинел вцепился в руки Миликэ и сильно сжал их:
— Я не разрешаю! Не тронь!
Миликэ пыхтел, глядя на него из-под бровей. Тинел знал, что он собирает силы, чтобы внезапно вырваться из его рук; если Миликэ задумал что-то, он обязательно сделает.
«Ну, на этот раз… — подумал Тинел, тяжело дыша от напряжения, — нет!»
Над ними появились две испуганные пичужки — родители птенцов из рукавички — и начали кружить над деревом.
Тинел процедил сквозь стиснутые зубы, скороговоркой:
— Если ты дотронешься до гнезда, я скажу маме, скажу Теофилу Спиридоновичу, папе, Аникуце — всем скажу.
