Она была по-детски расстроена, и, казалось, еще немного, и она заревет.
— Ну, если так, — спокойно сказала Табакне, — то скажи мне, пожалуйста, почему в том, что ты сделала, лишь наполовину сняты корочки из муки? Почему даже украшение на блюде выложено не так красиво, как у Кимчхондэк?
— Вот и я говорю, — все так же растерянно, недоуменно хлопая глазами, ответила толстушка. — Я ведь вроде все сделала так же, как она.
— Если вывернуть наизнанку толстую корочку, то она обязательно снимается. Самое важное в блюдах — его цвет, посмотри, как красив желтовато-зеленый цвет кабачка! — чуть повысив голос, с едва заметным раздражением, сказала Табакне. — О чем ты думала, когда вместо того чтобы сохранить этот красивый цвет, насыпала столько муки, а? Для чего тебе даны глаза? Скажи, нижнее белье у кисэн толстое или тонкое? — спросила она, видя ее долгое молчание, — скажи что-нибудь, если у тебя есть язык!
— Тонкое, — буркнула толстушка.
— Верно, — смягчив немного голос, сказала Табакне. — Хобакчжон — как нижнее белье кисэн-красоток. Нужно, чтобы внутренний красивый цвет кабачка был ясно виден сквозь мучную корочку, поэтому ее надо обсыпать мукой так, чтобы она едва касалась ее поверхности. Кроме того, почему ты положила так много украшений? Когда на нарезанный длинными дольками красный перец сверху кладешь один тонкий лист хризантемы, словно ставишь на него точку, слегка втыкая его на поверхность кабачка, то это можно назвать украшением, ты поняла?
Еще до того, как она закончила говорить, толстушка с шумом плюхнулась на скамейку у водопроводного крана и, что-то бормоча про себя, со злостью начала чистить ножом морковку Если внимательно посмотреть на нее, то она не чистила морковку, а ковыряла ее как попало. Табакне, глядя на нее, махнув рукой, мол, безнадежно, с грустью подумала: «Бесполезно — снова читала сутры коровьим ушам!» Толстушка же, не в силах наброситься на нее со словами: «Почему вы только ругаетесь?!» — всю свою обиду и гнев обрушила на невинную морковь.
— Лучше почищу эту «тупую штуку», — ворчала про себя она, правда было непонятно, на кого злится: на себя, потому что не смогла приготовить такое простое блюдо, или на Табакне, которая отругала ее.
Кимчхондэк, беззвучно улыбаясь, оглянулась на Табакне, цокающую языком, и покачала головой. Это означало: «Если бы это была Кимчхондэк, то она бы уже все поняла и запомнила». Хотя, честно говоря, прожив почти 80 лет, она не видела еще девицы с такими большими ягодицами, у которой были бы столь сильные и ловкие руки, как у толстушки. «Ну, раз она поняла, где ее место, — подумала Табакне, — теперь не будет завидовать средней кухарке и не будет постоянно рваться заменить ее».
