Почувствовав облегчение от этой мысли, она, оставив кухню на Кимчхондэк, вышла во двор. Не успела она ступить на вновь проложенную узкую дорожку, ведущую к отдельному домику, как в нос ей ударил резкий запах лагерстремии. Внутри клумбы, обсаженной со всех сторон вечнозелеными низкорослыми кустарниками бересклета, полностью распустились летние цветы. За то время, пока она не видела их, на верхних веточках одного кустарника мимозы, слегка изогнувшись, расцвели светло-розовые цветы, словно светло-розовое обернуто в зеленое. Треугольные глаза ее постоянно слипались. Ей вдруг показалось, что весь мир погружен в неясный туман, а ее тело, источавшее запах чеснока и зеленого лука, слегка колышется и вот-вот растает, опьянев от аромата цветов.
3
— Так, протрите пол воском свечи до такого блеска, — гремел над деревянным полом оглушительный голос Табакне, — чтобы гости могли ослепнуть и поскользнуться на нем, ясно?! До блеска я сказала, поняли?
Когда голос человека стареет вместе с ним, это естественно, но, как ни странно, ее голос совершенно не думал стареть. Несмотря на то, что помощница Юнхине, выполнявшая разные поручения в Буёнгаке, и уборщица Ёнсонне, привлеченная на полдня, работали не покладая рук, конца работы не было видно. Натиравшая пол Юнхине уже ушла далеко вперед, а Ёнсонне, которая терла пол сухой тряпкой и шла вслед за ней, шагая на коленях, осталась позади. Судя по тому, как ее толстые ягодицы нервно подергивались, двигаясь вверх-вниз, было видно ее недовольство.
— Не легче ли было бы, — недовольно ворчала она про себя, — просто покрыть лаком?
Можно было не сомневаться, что ее тихое брюзжание дошло до впалых ушей Табакне, но, странное дело, та только раз мельком неодобрительно взглянула в сторону ягодиц Ёнсонне и отвернулась, словно всем своим видом говорила: «Сколько бы ты ни ворчала — бесполезно».
Вытащив сигарету из кармана женских брюк момпе[11], она зажала ее в губах, опустила усталые веки и прищурилась. Она пристально разглядывала пол, столбы и место под карнизом, словно хотела продырявить их взглядом. Наконец ее глаза, вечно красные от жара в кухне, посмотрели на пол, на который ей хотелось лечь и, вытянувшись, выспаться на нем от души. Каждый раз, когда ей бывало тяжело в жизни, она, словно жалуясь этому полу, ложилась на него; от него поднимался прохладный воздух и, лаская кожу, вызывал легкое покалывание в желудке, улучшал пищеварение, снижал давление на красные глаза.
