Если посмотреть на свадебную фотографию родителей, висевшую на стене, то можно увидеть, что отец, надевший шляпу жениха, прикрыл глаза, а мать, в головном уборе невесты чжокдури, наоборот, широко открыла глаза, ее зрачок был направлен вверх. Было ясно, что в момент, когда сработала вспышка фотокамеры, он, не желая видеть будущее без сына, прикрыл глаза, а она чего-то сильно испугалась. Как во время, когда снимали свадебную фотографию, так и всю остальную жизнь мать жила рассеянной, словно была не в себе, как блюдо, в котором не хватало необходимой приправы. Другими словами, она жила, совершенно не думая о настоящем и будущем.
Хотя мать готовила блюда, используя одинаковые продукты, они были или невкусными, или недоваренными, или жесткими. Даже когда она клала в тарелки только что приготовленные блюда, она была настолько рассеянной, что укладывала их так, будто их кто-то уже ел. Но когда она рассказывала о железнодорожном духе, она становилась совершенно другой: собранной, возбужденной. Если сестры, хныча, не засыпали или между ними возникала ссора и становилось шумно, она успокаивала их строгим голосом, с металлическим оттенком.
— Сейчас придет дух-калека, у которого тело отрезано поездом по пояс, — начинала она говорить страшным, не своим голосом. — Он придет сюда, таща за собой отрезанную нижнюю часть тела, громко стуча железной цепью.
И тут, словно подтверждая ее слова, когда стихал стук колес мчавшегося мимо поезда, действительно доносился звук стукающихся металлических цепей. Четыре маленькие девочки, дрожа от страха, укрывались одеялом, забравшись под него с головой. Она, наверное, с раннего детства рассказывала им о таких страшных вещах, от которых они съеживались от страха, вместо историй о красивой мечте и надежде, которая есть в этом мире, для того чтобы во взрослой жизни они уже ничего не боялись.
Поздней осенью, по утрам и вечерам, когда стоял плотный туман, учащались дорожные происшествия. Она помнила, что когда выходила за дверь, откуда-то доносились негромкие голоса, были видны спины людей, плывущие в тумане. Если, следуя за чьей-нибудь спиной, долго смотреть на железную дорогу, то обязательно можно было увидеть труп, накрытый соломенным мешком. Почти всех жителей, живших у подножия горы, можно было встретить после того, как случалось такое. Услышав новость, взрослые, придя раньше, стояли с окаменевшими лицами или, засунув руки под мышки, расхаживали вокруг трупа.
