— Хорошо сваренный чжэчхоб! Сегодня продаются моллюски с хорошо снимающимися раковинами!
Руки Кимчхондэк не отдыхали даже во время разговора. «Если бы она не гак много болтала, то придраться было бы не к чему, — пронеслось в голове Табакне. — У нее быстрые руки, хорошая память, и она сообразительна. Если ей покажешь один раз, второй уже не нужен».
— Где толстушка?
— Она срезала ноготь среднего пальца, когда резала редьку.
— Опять?
От негодования у нее слова застряли в горле. «В который уже раз?!» — подумала она. Когда работаешь с ножом и срезаешь ногти, это значит, что ты отвлекался на разную ерунду, которая лезет в голову молодым. «Цо-цо-цо», — цокала она языком, ибо у нее тоже выпукло торчал выступ в кончике среднего пальца левой руки. Видимо, она в молодости тоже много раз срезала ноготь. Как у пишущего человека в конце среднего пальца правой руки на всю жизнь остается след от ручки, так и у людей, которые долго орудуют ножом, не остается кончика ногтя среднего пальца левой руки. «Даже если и так, ей надо явиться сюда, — подумала она с раздражением — но, судя по тому, что она сюда даже носа не кажет, похоже, она под этим предлогом улеглась в своей комнате».
«Сегодня вечером надо накрыть шесть столов, — подумала Табакне. — В шесть часов два стола, в семь — три, а в девять — последний стол. На стол, который будет накрыт в девять часов вечера, надо не забыть положить чжокпхён, желе из говяжьего мяса и солянку синсолло[7]. В специальной комнате, куда придет много гостей, кроме кисэн-красоток должны быть певицы-кисэн и кисэн-танцовщицы. И вот теперь, когда надо работать, пока сами не закроются глаза, когда возле водопроводного крана горой лежат продукты для приготовления еды, доставленные еще утром, она лежит в комнате».
Эти мысли вызвали у нее приступ гнева; не выдержав, она начала громко ругаться:
— Нет, вы посмотрите! Сколько овощей лежит для обработки, а она все еще валяется в комнате!
Только после того как она разразилась громкой бранью, медленно, со скрипом, открылась дверь прилегающей к кухне комнаты. «Нет, вы посмотрите на нее, у нее еще недовольное выражение лица, — подумала Табакне, оглядывая толстушку. — Виляет бедрами, щеки надутые от обиды — нет на нее управы. В старые времена такую сразу уволили бы, где бы она ни работала». Однако в наши дни найти помощницу для кухни публичного дома было так же трудно, как поймать звезду в небе, поэтому даже такой привередливый человек, как Табакне, закрывала на многое глаза и мирилась с поведением помощницы.
