слова, я очень любила эту сумочку, на боках которой темно-синими и красными нитками были вышиты узоры. Когда я трогала ее, у меня появлялось чувство, как будто я была дома. «Хотя бы ты будь свободна и забудь навсегда о своем доме, где все женщины становятся вдовами». — Это были последние напутственные слова матери.
Мисс Мин посмотрела на небо. Облака в небе напоминали белые линии в половнике с водой, когда там кипел сахар после того, как в нем размешивали ложку соды. Возможно, она смотрела так, чтобы не заплакать.
— После этого я стала считать своей приёмной матерью наставницу кёбана в квонбоне, а когда я выросла и набрала вес, я похорошела. Я всегда носила за пазухой мускусную сумочку и гребень. Они хранили в себе заклинания и тайные желания матери и тетушек-вдов по линии отца. И я решила, что раз вошла в этот мир, то стоит жить как настоящая кисэн. Когда видишь то, на что можно смотреть и на что нельзя, когда стареешь внутри кибана… — тут ее голос стал влажным, — если ты спросишь меня, почему я тебе говорю такое… — и, не договорив, она замолчала.
— Я поняла, что вы хотите сказать, — тихо ответила ей мисс Мин. — Я тоже знаю, о чем вы беспокоитесь.
— Да, ты умная девушка, — сказала мадам О, немного успокоившись, тронутая ее словами, — поэтому ты во что бы то ни стало должна завтра ночью спокойно провести церемонию до конца.
— Ни о чем не беспокойтесь, — тихо заверила ее мисс Мин, — я сделаю все как следует.
Когда мадам О вместо бодрого ответа увидела мисс Мин, которая, склонив голову вниз, ковыряла землю передним носком туфли, неизвестно почему, ей вдруг послышался звук подметания веником «сарык-сарык». С некоторых пор она знала, что этот звук — самый грустный звук в мире.
— Шлюха! Нет, вы посмотрите на эти вздутые ягодицы, — гремел во дворе голос Табакне. — Стоит только взглянуть на них, становится страшно. Что, негде крутить ими, раз крутишь ими здесь, перед завтраком?
Это случилось чуть ранее, когда со стороны кухни раздался звук, словно керамическая посуда рассыпалась на куски с острыми углами, ударившись о столб. Судя по тому, что он был слышен после звука пуска воды из водяного пистолета и ругани Табакне: «Скажи, почему тебе потребовалось два дня, чтобы сделать пилинг?», видимо, мисс Чжу попалась прямо ей на глаза, когда она стояла у крана, и была облита водой из резинового шланга, когда пришла в кибан, проведя вне его две ночи, под предлогом «иду к дерматологу на пилинг». И хотя прошло уже много времени с того момента, когда она с визгливым криком: «Эй, ноги, спасите меня!», стремительно вбежала в комнату и закрыла за собой раздвижную дверь, обитую бумагой, еще долго был слышен шум непрерывно падающей струи воды. Мадам О собралась направиться в сторону бамбуковой рощи, ибо она знала, что ругань Табакне сразу не утихнет — та могла легко ругаться более получаса. «Шлюха!», — громко разносилось по всему кибану. Ругаясь в сторону плотно закрытой двери, она не обращала внимания даже на присутствие своей любимицы. От злости она вылила столько воды, что одна из кисэн тихо сказала: «Ой, перед раздвижной дверью образовалась река Ханган».
