— Другие люди.
— Мне наплевать на других людей.
Она тихо спросила:
— Вы когда-нибудь любили?
— Да бросьте вы про любовь! Куда делся ваш господин Ворм? — возбужденно прокричал я.
— Он боялся… он еще так молод. Вы же сами это сказали…
Я стал расхаживать взад-вперед:
— Нет, больше я не хочу рисковать. Тем более, имея дело с таким человеком, как ваш муж. Будьте же благоразумны. Благодаря мне ваш муж стал непобедим. Теперь вы выдержите?
— Нет, я не могу.
— У вас есть состояние? У вас есть какая-нибудь профессия? Что с вами будет, если вы бросите мужа? Скандал. Он подаст на развод. И на суде его оправдают. А вы не получите от него и ломаного гроша. Чтобы выжить, вам придется продать все украшения, одно за другим. И наступит день, когда продавать вам будет уже нечего. Я знаю, как это ужасно — быть бедным.
— Я тоже.
— Ну так как же?
— То, что вы говорите, меня не убеждает. В таком случае, я действительно продам свои драгоценности. И в конце концов я стану бедной. А как продолжать жить с человеком, которого ненавидишь и презираешь?
— Это приходится делать многим, — сказал я. — Это не так трудно. Женщинам в этом положении приспособиться особенно легко.
Она покачала головой и замолчала. В этот момент она выглядела очень красивой, и это меня тронуло. Вот тогда и началась наша любовь, наша странная любовь началась в ветреный и дождливый вечер 27 августа.
— Прошу вас, пойдемте, — сказал я.
Продолжая сидеть без малейшего движения, она прошептала:
— Вы… вы тоже были бедны?
— Да.
— А почему… почему вы проявляете обо мне такую заботу?
— Вы очень похожи на человека, которого я знал.
— А кто это был?
— Моя жена, — тихо ответил я.
Внезапно ее глаза стали очень темными, а губы задрожали, как будто она вот-вот заплачет. Но она не заплакала. Она подошла ко мне, и каким-то неестественным, немыслимым образом я опять почувствовал, что это Маргит, моя покойная жена. Я уставился на нее. Она прошептала:
— А где ваша жена?
— Она умерла, — ответил я без всякого выражения в голосе. — Я убил ее.
— Почему?
— Потому что я ее любил, — сказал я. — И потому, что она изменила мне.
Глаза Нины померкли. Ее дыхание коснулось меня.
Прошло три секунды. Пять секунд.
Вдруг она начала оседать, как в приступе слабости. Я обнял ее и поцеловал в губы. Она отреагировала на это как на само собой разумеющееся. Ее губы, холодные как лед, оставались сомкнутыми, и было такое ощущение, что я целую мертвеца.
Так началась наша любовь.
Мы плотно прижались друг к другу, и стало так тихо, что можно было подумать, что мы единственные люди в этом доме, а может быть, и на всей Земле. Напоследок она взглянула на меня, ее лицо было абсолютно белым.
