— Дама заказывала.
— Значит так: две порции семги, бутылочку хорошего вина и к нему… Сам знаешь, что следует принести.
— Не надо, — гордо отвернулась Репринцева.
Официант вопросительно посмотрел на Александра, который кивнул: исполняй! И тот, учтиво поклонившись, мгновенно исчез.
— Не надо! — повторила Валентина уже более решительно.
— Не волнуйтесь, я не собираюсь вербовать или перекупать вас. Да разве истинная комсомолка может продаться за бутылку вина?
Девушка не выдержала, расхохоталась. Молодой человек привлекал ее больше и больше. И хотя Валентина не представляла — ни кто он, ни его истинных намерений, у нее возникло странное желание, чтобы он не уходил! Сидел, смеялся, шутил! Но рядом с ней антикоммунист?!
На всякий случай девушка оглянулась, и снова с ним — глаза в глаза! А на столе уже появились вино и блюда. Александр поинтересовался:
— Как вы оказались в Новом городе? Пришли посмотреть на открывшееся казино?
— Второй Монте-Карло?
— Еще не Монте-Карло, но кое-кто у нас на это надеется.
— Я ничего не знала про казино. Меня поразило здание, копия храма Артемиды. Думала, внутри тоже что-то похожее. А там…
— Обман лукав, — вздохнул Александр. — А вы, значит, видели тот храм воочию?
— Что вы! Только картинку.
Валентина с удовольствием бы добавила: «Мы в СССР наблюдаем мир лишь по изображениям». Но никогда ничего подобного вслух не произнесет. Чужой человек, чужой мир, чужая идеология… «Почему русские люди разделены на разные миры и идеологии?!»
В который уже раз она испугалась собственных мыслей, этого ресторана, где распивала вино с тем, кого местный секретарь ВКП(б) назвал антикоммунистом. А значит — врагом! Надо бы прервать эту встречу и уйти! Не хочется! Совсем не хочется. А ведь за ней, возможно, уже наблюдают. Защитники советского образа жизни повсюду!
— Вы все время оглядываетесь? — заметил Александр.
— Кого-то ждете или… опасаетесь?
Надо бы ответить ему: «Советские люди никого не боятся. Но во враждебном лагере ведут себя осторожно». Однако сказала другое — то, что было на самом деле:
— Сбежала от своих. Они наверняка меня ищут.
— Зачем?
— Зачем сбежала или зачем ищут?
— И то, и другое?
— Сбежала, потому что они мне надоели. «Они» — это группа наших студентов, две с лишним недели вместе. Ищут, потому что боятся. Одна в чужой стране.
— Зря боятся, вы уже взрослая, совершеннолетняя.
— Во-во! А они все носятся точно с маленькой девочкой.
Слегка захмелевшая Валентина засмеялась, все более и более утрачивая революционную бдительность. Ее примеру последовал и Горчаков. Однако затем с серьезным видом произнес:
