Черные бароны, или Мы служили при Чепичке | страница 60



— Господа, — охнул Кефалин, — это разгром, это катастрофа, это конец спокойной жизни!

В эту секунду распахнулись двери, и в караулку ураганом влетел майор Галушка. Оглядевшись, он открыл от удивления рот.

— Смирно! — скомандовал Кефалин, и восемь полуголых бойцов встало в указанную стойку. Кефалин повесил на голую грудь автомат и доложил:

— Товарищ майор, за время дежурства происшествий не было!

Таперича погрустнел.

— Было, было, — произнёс он почти плаксиво. — Одеты не по форме, часовые не выставлены, было, было. Он снова оглядел разгром в караулке, и строго спросил:

— Где командир?

Кефалин честно ответил, что оба офицера уехали отмечать Рождество домой, и майор яростно завращал глазами.

Его категорический приказ гласил, чтобы один из лейтенантов поехал домой на Рождество, а другой — на Новый год. Он не мог поверить Кефалину, что его приказ был так проигнорирован, и бросился к бараку, в котором жили офицеры. Но едва открыв дверь, он зашатался, потому что наткнулся на рядового Рокеша и его девушку.

— Бога душу! — охнул майор, — Они тут ебутся!

И вернулся в караулку.

— Где сержанты? Где старшина? — наседал он на Кефалина, который лишь пожимал плечами.

— Я старый офицер, — произнёс Галушка, — служил ещё при царе! А вы будете рыть лопатами земной шар, как ссаные мыши! А таперича покажьте мне гауптвахту.

Кефалин обречённо вздохнул и провёл майора на гауптвахту, где как раз развлекался Вонявка со своей девушкой.

— Дежурный! — сказал на это Кефалину Таперича, который был явно потрясён, — Если бы это видел товарищ министр Чепичка, мы все были бы в жопе!

Глава девятая. КУЛЬТУРА В БОЕВЫХ УСЛОВИЯХ

Настали январские будни. Лейтенант Гамачек опять завёл жёсткий военный режим, а лейтенант Троник систематически повышал моральное состояние личного состава с помощью прогрессивной литературы. Впрочем, нельзя сказать, что событий совсем не было.

Всеобщее волнение вызвали рядовые Шикль и Налезенец. Шикль, в гражданской жизни взломщик, самовольно покинул часть и почти две недели провел у одной вдовы в Клатовах. Эта сорокапятилетняя дама ухаживала за ним с трогательной заботой, и очевидно, укрывала бы его у себя ещё очень долго, не начни он приставать к её пятнадцатилетней дочери. Дошло до драки, во время которой солдат отделал вдову таким образом, что её пришлось отвезти в больницу. Он сам ещё успел доехать до Праги, но там в конечном итоге был задержан и передан компетентным органам.

Налезенец был субтильным пареньком, уже несколько раз отсидевшим за тунеядство. Кроме того, он был известен тем, что до прохождения действительной воинской службы совершил семь попыток самоубийства. Его призвали в танкисты, но он уже на второй тень выскочил из окна и поломал себе рёбра. После доставки в лазарет он усиленно продолжил свои самоубийственные устремления и порезал себе вены бритвой. В тот момент, когда его вели к военному прокурору, он вырвался из рук конвоиров и прыгнул под автобус. Таким образом, визит к прокурору был отложен. Когда он всё же состоялся, Налезенец сказал прокурору:«Отправьте меня в каменоломни в Бохов. Мне ещё не представлялась возможность сброситься со скалы на камни!»