— Я от этого гуляша проблююсь, — ответил Кефалин.
— Не болтаем и трескаем! — взвизгнул сержант. — Если кто думает, что он тут в отеле, то пусть не думает! Через пять минут построение!
— Буржуазия всегда стремилась обмануть рабочих, — зашептал Ясанек, — ей это удавалось благодаря поддержке социал–демократов. Социал–фашистские боевики всегда были для нас главной опасностью.
— Кто бросил кнедлик? — свистел сержант, — Я вас посажу так, что почернеете! Мы здесь в армии, дорогие мои! Вы у меня попрыгаете!
И поскольку метатель кнедлика не выявил желания признаться в своем позорном проступке, Галик скомандовал построение.
Первая рота вспомогательного технического батальона (а именно о ней и пойдет речь) рысью пробежала в просторный зал, где на стенах были намалёваны воины–гуситы с цепами и алебардами. Автором был, судя по всему, недоучившийся маляр.
Перед все ещё жующей ротой появился лейтенант Гамачек:
— Товарищи солдаты! Теперь каждый из вас является военнослужащим, а военнослужащий должен быть что? Военнослужащий должен быть здоров! Только здоровый солдат может одолеть противника! Поэтому сейчас вам сделают что? Поэтому сейчас вам сделают уколы! Надеюсь, никто из вас не будет падать в обморок, и не окажется настолько несознательным, что у него поднимется температура! Это была бы потеря, а потери я не люблю! Всем раздеться до пояса и к делу!
Новобранцы не слишком охотно раздевались, и, подгоняемые ефрейтором Галиком, представали перед двумя мрачными фельдшерами. Первый мазал им грудь какой‑то бурой дрянью, а второй втыкал чуть повыше правого соска шприц. Ничего приятного в этом не было, впрочем, мало кто в этой ситуации ожидал чего‑то приятного. Солдаты бледнели, закрывали глаза, стискивали зубы и пытались эту «часть жизни бренной[2]» принять как приличествует защитнику Родины. Все, кроме одного.
Когда дошла очередь до Ясанека, редактор обхватил грудь руками и истерически запищал:
— Нет! Нет! Меня не колите! Меня колоть нельзя!
— Как ваша фамилия? — загремел лейтенант Гамачек.
— Ясанек, — всхлипнул несчастный.
— Знаете, Ясанек, что такое бунт? — орал командир.
Это подействовало.
— Нет, нет, — горестно шептал редактор, — мне в грудь очень щекотно.
— Нет, вы видели номер? — спросил лейтенант и оглянулся на полуголых бойцов, — Ему, видите ли, в грудь щекотно.
— Мы ему запросто можем вколоть в задницу, — сказал один из фельдшеров, — это разрешается.
— Так, Ясанек, снять штаны! — приказал редактору лейтенант, — И никаких отговорок.
