Горизонт края света | страница 26

. Но таким подаркам князец не радовался. Благополучие и свобода его рода могли пошатнуться, исчезнуть, как дым костров в ночном небе. И тогда Иктеня собрал самых верных сородичей инапал на мельгытангов. Их было всего четырнадцать человек, но огонь, вылетающий из чудесных палок, помог пришельцам одержать победу. Они взяли троих самых сильных и знатных воинов в аманаты и пообещали отпустить их из Анадырского острога, если коряки станут исправно платить ясак. Мех был нужен Большому Огненному человеку – царю. Так объяснили пришельцы.

Мельгытанги ушли, и обманул их Иктеня – откочевал на новое место, далеко-далеко, за три перевала, и больше не нашли его огненные люди.

Коряки прослышали, что в том походе Морозка обнаружил на Морошечной реке странные письмена. На кириллицу буквы совсем не походили. По белым плотным листам словно птицы набродили лапками, измазанными чёрной краской. Никто из мельгытангов не понял, что там было написано. Но Иктеня знал, что над теми бумажными листами шаманили желтокожие люди, захваченные в плен бородатыми курильцами13. Они обмакивали тоненькие кисточки в густую жидкость и выводили таинственные знаки. Тех иноземцев у курильцев отбили камчадалы14.

И у камчадалов они тоже шаманили – рисовали странные значки. Не злых ли духов вызывали? На всякий случай камчадалы отобрали у них бумагу и сосуды с черной жидкостью.

Из желтокожих людей, живших в неволе в одном из стойбищ близ реки Ича, вживых остался только один – Денбей его звали. Он тосковал по той стране, где родился, называл ее Ниппония и часто забирался на сопку, как-то чудно садился в траву, скрестив под собой ноги, и неотрывно глядел в сторону востока.

Иктеня решил, что это именно Денбей вышаманил огненных людей. И мысли его совсем смешались, страшно ему стало: зачем так худо встретил мельгытанина Морозку, зачем смеялся над камланием Денбея? Что теперь делать, как быть?

Снова грянул гром, и сам великий шаман трусливо метнулся к пологу, словно мышь от горностая.

Мельгытанги распугали громом и огнем собак, заставили бежать в тундру воинов, выставленных на дозоре с копьями.

Иктеня, распихав женщин, забрался вслед за шаманом в полог. Якаяк растерянно крутил в руке каменный топор и выронил его, как только первый бородач вошёл в юрту. Укутанный до пят в тяжелую медвежью шубу, из-под которой выглядывали блестящие доспехи, он весело взглянул на людей, прищурился:

– Поздорову ли живём?

Быстрые, с огоньком глаза так и сверкали на его сухом чернявом лице. Твёрдо очерченные губы указывали на его непоколебимость и решительность, но улыбка, простодушная, почти детская, выказывала добрый нрав. Но Иктеня, разглядывая незнакомца через дырку в пологе, заметил в его глазах блеск холодных льдинок. Плохая примета: значит, мельгытанин горяч и вспыльчив, сначала снимет голову с плеча – потом помилует.