– Вот так надо читать, – сказала она, – четко и выразительно. – И захлопнула книгу. – А сейчас я принесу вам все-таки чай. – Она стремительно вышла из комнаты, ее уход был похож на бегство.
При этом она задела ногой крокодила, и он снова стал «работать» пастью. Я рассмеялся: ну и автомат! Потом посмотрел на Наташку и увидел, что она тихо плачет и по щекам у нее текут зеленые слезы.
– Ты чего? – возмутился я.
– А я знаю эту сказку, – сказала Наташка. – Она тоже про злую мачеху.
И ей стало совсем себя жалко, и слезы у нее полились еще сильнее.
– А ну перестань! – сказал я. – Если в цирке узнают, что ты плачешь от каждой сказки, хорошо ли это будет, «друг мой»?
* * *
Через несколько дней после этого Надежда Васильевна собрала вещи и уехала. Представляете, уехала! Совсем, навсегда, подхватив свою виолончель и чемодан.
Головы наших кумушек торчали в окнах, их взгляды сопровождали ее от дверей подъезда до такси. И откуда они пронюхали все в одну секунду?
Но расскажу по порядку.
Незадолго до ее отъезда у нас произошел тяжелый разговор. Может быть, если бы не было этого разговора, все сложилось бы по-другому.
Мы шли вместе: я – в школу, она – на репетицию. Я знал, что Надежда Васильевна опаздывает, но она не обращала на это внимания. Видно, ей нестерпимо нужно было поговорить со мной. Я, чтобы ускорить дело, сообщил ей сногсшибательную новость о том, что Наташка собирается уйти в цирк.
Она сначала смутилась и стала судорожно перекладывать виолончель из одной руки в другую, будто виолончель потяжелела и нести ее стало неловко. Этим она занималась несколько минут, потом рассмеялась, кстати довольно неуверенно, и сказала:
– Ну, это детские забавы. Кто из нас в трудную минуту не собирался куда-нибудь бежать.
– Может быть, она никуда и не убежит, но она собирается, – произнес я с расстановкой, подчеркивая слово «собирается».
Я не рассчитывал на то, что Надежда Васильевна после этого уедет, просто хотел, чтобы она была внимательнее с Наташкой и хотя бы перестала называть ее «друг мой», раз Наташке это не нравится.
А она уехала.
Правда, впоследствии выяснилось, что она это сделала совсем не из-за моих слов. Здесь было дело посерьезнее. Надежда Васильевна считала, что уступками любовь не завоюешь. Она была человеком сильных страстей. Ей надо было все или ничего.
Но это я уже потом понял, а пока плыл в бурном потоке событий и радовался тому, что к Наташке пришло избавление, раз Надежда Васильевна ушла от них. Наивный человек! Как я мог ничего не понять, как мог решить, что все кончилось благополучно и теперь вновь наступит райская жизнь?
