– Если вопросов нет, – невозмутимо повторил Мордвинов, – прошу занять места согласно боевому расписанию. К барьеру, господа!
Залпом допив кофе, он встал и, попыхивая сигаретой, направился к окопчику со стереотрубой. Стоявший у него за спиной охранник сунул Белому в руки танковый шлем и взял под мышку немецкий карабин.
– Опять чудит, – не стесняясь присутствия пленников, вполголоса сказал он своему коллеге. – Нет того, чтобы просто пристрелить, обязательно надо целое представление устроить! Пошли, – добавил он, обращаясь к Решетилову, – покажу тебе, где старт. С винтовкой обращаться умеешь?
– Разберусь, – бесцветным, мертвым голосом пообещал Решето и двинулся к выходу, демонстративно глядя мимо Белого.
Второй охранник хлопнул Белого по плечу и повел его к стоящему поодаль «тигру». Жестяные репродукторы, установленные на крыше старого немецкого грузовика, продолжали оглашать изрытое воронками и глубокими колеями танковых гусениц, поросшее редкой жесткой травой и купами кустарников пространство полигона звуками старой, сто раз переделанной и перелицованной песни о молодом коногоне:
Прощай, Маруся дорогая,
Прощай, KB, товарищ мой.
Тебя я больше не увижу,
Лежу с пробитой головой…
– Стартуешь по сигналу, – сказал охранник, когда Белый забрался в люк и устроился в кресле механика-водителя. – Сигнал – зеленая ракета. Гляди, не проворонь, а то упустишь кореша. Ты ведь нашего Степаныча знаешь, он слов на ветер не бросает.
Белый молча кивнул, затравленно глядя из-под надвинутого до самых бровей шлема. Он снова был бледен до синевы, на щеках и верхней губе подсыхала размазанная кровь. Охранник сам опустил бронированную крышку люка, а потом зачем-то полез на танк, как будто собираясь принять непосредственное участие в предстоящей гонке на выживание. Но на деле его поступок был продиктован куда более прозаическими мотивами. Действуя согласно полученной инструкции, он проверил, надежно ли закреплена на лобовой броне башни миниатюрная видеокамера, и включил ее на запись.
Когда укрывшийся в окопчике Мордвинов, подняв руку, выстрелил в голубое сентябрьское небо из ракетницы, охранники уже мирно покуривали, усевшись рядышком на горячем от солнца переднем бампере «опеля». Яркая даже при дневном свете зеленая звезда поднялась к зениту, чертя в воздухе длинную дымную дугу и, беззвучно лопнув в вышине, рассыпалась гаснущими на лету искрами. Сидящий в фанерной будке на колесах радист снова поставил любимую песню полковника про молодого командира с пробитой головой. Высокая пятнистая корма танка окуталась сизым дымом выхлопа, мощный двигатель злобно взревел, заглушив музыку, лязгнули траки, и «тигр», тяжело переваливаясь на неровностях, постепенно наращивая скорость, устремился на поиски добычи.
