И теперь, в трудной ситуации, Янушевский подумал, что и он сможет так заработать пару грошей.
Вечером он сказал Людеку:
— Сынок, мы с тобой поедем на Центральный вокзал. Ты будешь играть на барабане, а я на аккордеоне. Бог даст, кое-чего и насобираем.
— А как я буду играть? — спрашивал малыш.
— Увидишь, увидишь.
Барабанчик Янушевский сделал из жестяной коробки из-под шоколада, которую кто-то выбросил. Она лежала сверху в мусорном контейнере. В форме красного сердца, с надписью «E. Wedel»[2]. Пробил две дырки по бокам и продел веревку. С одной стороны повесил маленький колокольчик, который Людек когда-то нашел — тоже около помойки. Колокольчик не звенел, но блестел, будто серебряный. Смастерил палочки. Людек так и подпрыгнул от радости, когда дед первый раз застучал по барабану.
— Дай, деда, дай, теперь я!
Янушевский повесил внуку красное сердце на шею, поправил веревку. Людек сразу же принялся громко бить в барабан.
Поехали они на третий день. Тот, первый раз, был самым трудным. Дома Янушевский особо не задумывался. Ну, встанет у стены и начнет играть, притоптывая деревянной ногой. Людек будет ходить с барабаном, крутиться рядом. В коробку посыплются монетки. Простое дело. Но там, на Центральном, когда приехали на «десятке» — он в черном пиджаке от костюма, с аккордеоном через плечо, Людек в длинноватой бордовой курточке и зеленой шапочке из секонд-хенда, с красным барабаном, — что-то неладное стало происходить с Янушевским. В горле встал ком, он вспотел, сердце застучало. Старик взял малыша за руку, они спустились по лестнице и пошли по переходу в сторону главного зала. То и дело слышались объявления: «Экспресс ‘Нептун’ до Гданьска и Гдыни прибывает на седьмой путь четвертого перрона. Нумерация вагонов…»
— Что это? — спрашивал внук. — Деда, кто там говорит?
Задирал голову, смотрел на потолок — никого.
Бежали минуты. Они обошли вокзал по подземным переходам с четырех сторон. Начали от аллеи Иоанна Павла, потом вдоль улиц Хмельной и Злотой до Эмилии Плятер, потом — вдоль Иерусалимских аллей. Малыш засматривался на людей. Приостанавливался перед витринами магазинов.
— Идем, идем, — повторял Янушевский. Он искал место. Все хорошие были заняты. Со стороны Злотой парень с гармонью играл русские мелодии. У лестницы на Плятер стояла худенькая девушка, скрипачка. Людек долго оглядывался, ему хотелось посмотреть, как тонкий смычок бегает по струнам. Девушка играла Моцарта.
Через полчаса они наконец нашли место со стороны Иерусалимских аллей, ближе к переходу на другую сторону. Янушевский встал у стены, осмотрелся.
