Небеседин решил, что если он сегодня целехонький после всех кошмарных происшествий, то это Всевышний оставил его на Земле, дабы он поведал всему миру об увиденных ужасах и чтобы подобное не происходило впредь. Вениамин вспоминал все знакомые ему способы быстро заснуть, но это не помогало. Считал овечек, закрывал глаза и отворачивался к стенке, но всё без толку. И когда бессонница уже окончательно его замучила, то он включил настольную лампу, взял на книжной полке поэтический сборник Астафьевой и прочел несколько её стихотворений. Случилось чудо, и вскоре он задремал. Небеседин засыпал с мыслью о том, что он жив здоров и что цела и невредима его любимая Арина, которая легко могла внезапно прилететь в Одессу, но не сделала это после его совета. Утром пойдёт гулять по московским паркам прелестная Астафьева, а значит, есть для Вениамина стимул жить и бороться.
ТРЕТЬЕ МАЯ
Проснувшись, Небеседин не стал завтракать. Он быстро умылся, не захотел тратить пару минут на чистку зубов, а сразу же принялся писать репортаж об увиденном и пережитом второго мая. Бывает состояние, когда необходимо срочно выговориться, потому что невозможно держать эмоции и боль в себе. Хочется поскорее расстаться с багажом тяжелых слов, придавливающим человеческое сердце. Перебродившие за ночь впечатления гнали вперед Вениамина словно наездник, стимулирующий хлыстом скаковую лошадь. Небеседин, привыкший к литературности в статьях, на этот раз злоупотреблял жаргонизмами и уличной речью. Правда жизни побеждала нарочитую художественность.
- Иди покушай. Каша на столе, - обратилась к нему мать.
- Отстань, - не отвлекаясь от писанины ответил Вениамин.
- Как ты разговариваешь с матерью?!
- А ты разве не видишь, что я занят?!
- Хамло, - сказала ему мать и закрыла дверь в комнате.
Небеседину тяжко было переносится на день назад и вновь прокручивать в памяти страшные фрагменты событий на Греческой и Куликовом поле. Он писал очень быстро и не особо следил за знаками препинания, расставляя запятые, где попало. Через час материал был готов. Вениамин отослал текст в редакцию «Известий» и заметил, что весь мокрый. В порыве написания статьи он аж вспотел, чего с ним никогда не случалось прежде за компьютером. Небеседин подошел к зеркалу и увидел, что у него красный лоб то ли от вчерашнего загара то ли от утреннего перевозбуждения. Он принял холодный душ, чтобы успокоиться и снова услышал голос матери:
- Каша уже остыла. Давай я тебе разогрею, а то ведь голодный наверняка.
