Это заявление и факт, что нет ни единой зацепки, сводили меня с ума и пугали все больше. Любой ценой надо было выяснить, что же случилось. Я забросила всю остальную работу, занявшись одним этим делом, и продолжала расследование, обыскивая все углы, до каких могла добраться.
Потом как-то раз, поздним вечером, мне в дверь позвонили. Я лежала вместе с котом на диване, свернувшись калачиком. Меня словно током ударило: Скотти! Я припала к глазку, молясь, трепеща и надеясь. Не повезло. За дверью стоял человек, которого я никогда не видела — здоровенный детина, широкоплечий, с короткой стрижкой и в очках в стальной оправе. На полицейского вроде не похож, но кто скажет. Вздохнув, я приоткрыла дверь на цепочке — на такую ширину, чтобы видеть гостя, но не дать моему коту породы рэгдолл, Кавалеру, выбежать в коридор. Откуда мне было знать, что даже через такую узкую щелку может хлынуть волна и сбить с ног?
— Ди Ди Макгил?
— А кто спрашивает?
Незнакомец сунул мне под нос значок Секретной Службы, но фамилию на нем предусмотрительно загородил большим пальцем. Колени мои подкосились, пришлось ухватиться за дверь.
— Прекратите розыск Скотти Стюарта, — почти шепотом сказал он.
— Что?
— Слушайте внимательно, повторять не стану. Он в программе защиты свидетелей, и ваши поиски не сулят добра ни ему, ни вам.
— Но…
— Никаких «но»! Вы и так создали столько проблем, что даже не представляете. Бога ради, прекратите его искать, если хотите, чтобы он оставался в живых.
Значит, Скотти жив! Но можно ли доверять этому типу?
— Где Скотти…
Но не успела я произнести следующее слово, как агент повернулся и поспешил к лестнице, успев выскочить из подъезда раньше, чем я вышла на площадку.
С того дня минуло четыре месяца. Расследование я остановила. Да и выбора не оставалось: не было никаких версий или догадок, и я не могла и не хотела рисковать тем, что могу навлечь на Скотти опасность. Я пережила стадии беспокойства, гнева, страха и печали, да, прошла через все по очереди. Даже стадия «У нас всегда остается Париж» осталась позади. [1]Теперь я вступила в стадию, когда никого не хочется видеть, и, как правило, провожу вечера дома, наедине с котом Кавалером. Запасшись едой, мы пялимся в телевизор, как пожилая супружеская пара.
У отца была любимая поговорка: «Позволь своим желаниям грызть тебя». Именно ей я сейчас и следовала, отправившись по той же тропке, какую избрала после гибели своего жениха Фрэнка несколько лет назад. Попала в колею, и это была часть проблемы. Полагаю, именно поэтому Том Джойс, мой лучший друг, хозяин хорошо известного в Чикаго магазина редких книг, отдал мне свой билет на документальный спектакль про Хемингуэя, показ которого должен был состояться в Северо-Западном университете.
