— А чем я не подходящий проект? Почему бы тебе не вложить лишние миллионы в меня? Мне кажется, я еще на многое способна, например, скакать по сцене с микрофоном. — Я пьяненьким голоском промурлыкала припев из модного незамысловатого шлягера, особенно действующего мне на нервы, использовав бокал вместо микрофона. — Пожалуй, я смогла бы выжать из себя кое-что получше той песенки, которая льется с утра до вечера с так называемых голубых экранов.
Конечно, я хватила лишнего, если в этом деле вообще существует какая-нибудь мера, а потому трещала без умолку. Он внимательно слушал, одновременно участливый и ироничный. Я живописала свою незамысловатую жизнь, вдруг обнаружив в себе безумную потребность выговориться. В какой-то момент мне даже показалось, что так легко сбросить груз неудач и разочарований, достаточно найти хоть сколько-нибудь искренние глаза…
Я очнулась, когда кто-то невидимый постучал мне в сердце холодным молоточком: «Тук-тук, сейчас ты проболтаешься, тук-тук, ты старая пьяная дура, хватит смешивать слезы с соплями». Наверное, возник Карен, вернее, его фантом, или как он там еще называется. И я взяла себя в руки: кокетничала, смеялась, чудила, но ни разу не нарушила табу.
А что же Рунов? Он смотрел мне в глаза сквозь матовое стекло ирреальности происходящего, незаметно касался моей руки и время от времени называл Ольгой. Я послушно отзывалась: зови хоть горшком, хоть Ольгой!
Возможно, я бы раскисла окончательно, если бы не туфли. Проклятые сиамские котята, они впились в меня своими крохотными коготками. Поистине, если хочешь почувствовать себя счастливым, купи себе тесные туфли, и отвратительные гримасы судьбы покажутся тебе невинной улыбкой младенца в тот момент, когда ты наконец сбросишь их с ног. Последнее, что я помнила достаточно отчетливо, — мы собрались куда-то еще, по-моему, в казино. Я поднялась, выдавила из себя улыбку, которая планировалась в качестве обольстительной, а получилась… какая получилась. И все… Дальше полный провал.
— Уходите? — спросил незнакомый голос за стенкой. — А ее куда? То есть, я хотел сказать, что с ней делать?
— Когда проснется, приготовь ей завтрак, — ответствовал другой голос, пониже. Кажется, он мне кого-то напомнил, но кого?
— Это уж слишком, — заартачился первый, — хватит того, что я ее ночью таскал на горбу. Она, между прочим, тяжелая, как покойница.
Черт возьми, неужели это обо мне?
— Но она же была без туфель, — вставил второй, и уже с легким раздражением.
