— У нас сегодня новый участник, — торжественно сказала Соня Сергеевна, держа меня за руку. Ладонь у нее была холодная и влажная, как брынза. — Представляю вам Аглаю, и давайте повторим наш обряд знакомства.
Все быстро выстроились в круг, потом по очереди вышагивали на середину — будто в детском «каравае» — и называли свое имя. Даже очень немолодые пациенты называли себя запросто, без отчества. Таков был Миша — полный мужчина с морщинистой и лысой, как облетевший одуванчик, головой. Наташа и Зина, подруги средних лет с уплывшими фигурами и вообще похожие, как бывают похожи друг на друга смертельно давно знакомые люди. Еще была шустрая цыганистая девушка Яна, и Павлик — молодой человек с крошечной, как у динозавра, головой. Группе явно не хватало еще одного человека для четности.
— Сядем в круг и расскажем о своих проблемах, — ласково велела Соня Сергеевна.
Я оглянулась на дверь.
— Она закрыта, — шепнула директриса и одобрительно кивнула Яне.
Яна рассказывала о своем прадедушке, который убил царя в Екатеринбурге. Плохая карма прадедушки влияла на Яну, и девушка не могла подавить в себе агрессию. Миша доверил нам подробный отчет о своих сексуальных проблемах (он не мог с теми, кого хотел, и не хотел с теми, кто мог с ним), Павлик пожаловался на одиночество, подружки, хихикая, признались в затяжной депрессии.
— Теперь ты, Аглая, — настаивала Соня Сергеевна. — Скажи нам, что ты здесь делаешь и чего ждешь от наших занятий.
— Не знаю, что я здесь делаю, но больше всего на свете хочу убраться отсюда! — честно призналась я, немного, впрочем, испугавшись выплеска откровенности. Зря беспокоилась — Соня Сергеевна (мне пришло в голову звать ее просто Эсэс) выглядела так, словно я не нахамила, а изощренным образом польстила ей.
— Подышим? — без перехода спросила Эсэс у группы, и все видимо оживились. — Аглая, я потом расскажу тебе о голлотропном дыхании, а пока просто доверься мне и дыши животом, дыши всем телом сильно и часто, как сможешь. Поняла?
При чем тут дыхание хотела спросить я. Разве так лечат человека, отравленного несчастной любовью? Мне бы хотелось поговорить с кем-то умным, а меня заставили дышать животом и фокусироваться на этом.
— Вдох сильный, выдох поспокойнее, Аглая!
Я старалась, но в конце концов бросила и начала наблюдать за другими. С ними происходили странные вещи — по мере усиления дыхания лица пациентов менялись, а тела начинали жить своей собственной жизнью, никак не связанной с его обладателем. Правнучка цареубийцы сидела рядом и, вне сомнений, переживала оргазм — сомкнуто-мучительное выражение лица сменилось таким блаженным облегчением, что мне стало стыдно на нее смотреть. Одинокий Павлик стонал, как немецкий порнографический актер, и на голубом трико расплывалось неровное темное пятно.
