— Богословие — это актуально, — сказала я, вспомнив о своем утреннем провале. Почему бы не рассказать о нем Зубову?
Он улыбался, слушая меня, да и мне самой теперь казалось, что речь идет о беспримерно смешных вещах. Рассказ окончился живописанием гневных забегов Веры, и одновременно мы поравнялись с городским зверинцем. Антиной Николаевич вежливо постучался в окошечко кассы, над которым белела табличка: «Детский билет — 15 рублей, взрослый билет — 15 рублей».
— Нам, пожалуйста, один взрослый билет и один детский, — потребовал депутат, кивая в мою сторону, — вот эта девочка со мной.
Кассирша раскраснелась от старания, сдавая мелочь в холеную ладонь Зубова.
— В стране, где люди не видят разницы между взрослыми и детьми, трудно заниматься политикой, — грустно заметил Антиной Николаевич, высыпая монеты в руку нищего, который взялся будто из воздуха и теперь благодарно кивал депутату.
Мы шли к белым медведям. Грузные и лохматые, они ныряли в бассейн, мелькая смешными черными подошвами. Потом вылезали на воздух, стряхивали с блекло-желтых шкур мелкие водопады брызг и щурили узкие глаза.
— Желтые медведи, — вяло пошутил депутат, но почти сразу оживился, завидев маленькое кафе. — Заходи, дорогая, зимой в зверинце холодно.
В кафе такого сорта официанты не водятся, и депутат самостоятельно сбегал к барной стойке за бутылкой польского шампанского. Красиво открыл бутылку и разлил шуршащий напиток в пластиковые стаканчики.
Я не могла привыкнуть к его красоте: все же собой он был хорош сказочно. Все оборачивались на Зубова — мужчины, женщины, дети, даже чужие собаки приходили к Антиною Николаевичу и умильно выкладывали слюнявые головы ему на колено. Впрочем, собаки старались зря — он их не любил.
— Муж твоей начальницы — священник, хотя матушка Вера предпочла бы видеть его в несколько другой одежде. Матушка — человек суровый и нетерпимый, но вот по части религий проявляет ангельское смирение. А заметка твоя не сходилась с генеральной линией, которую матушка прочертила для религий и сект: она считает, что каждый имеет право на своего Бога… От себя добавлю — две сравнительно молодых особы никогда не начнут дружить, склонившись над общей кастрюлей. Capito? Помог я тебе?
— Весьма, — сказала я. — Депутаты как раз и нужны для того, чтобы помогать простым людям.
Зубов весело глянул на меня поверх стаканчика, где прыгали мелкие пузырьки:
— Ты мне нравишься. А вот наш оконфузившийся владыка Сергий матушке Вере не нравится. Потому она и старается закопать его поглубже. Знаешь, дорогая, в таких случаях газеты оказываются куда надежнее совковых лопат, и физика робеет пред ликом голубого экрана. Наш Цезарь никогда не сможет доказать, что не был знаком со своим Никомедом… Да, это тебе не партия любителей Вишну!
