Вера почувствовала легкий толчок внутри, словно бы ревность сидела у нее в животе, как ребенок, и пиналась от негодования.
— Вас же не было, — оправдывалась Аглая, упорно стараясь не смотреть Вере в глаза, — поэтому я пошла сразу в секретариат.
— Я не гуляла и не пела песни! — взъярилась Вера. — У меня пресс-конференция с восьми утра!
— Вы хотите сказать, что это я пела песни? — Ругаева беспомощно глянула на Веру, и та, обезоруженная простотой, стихла:
— Уж не сочтите за труд, покажите, что вы там наваляли!
Аглая покорно подошла к необжитому своему столу и вытащила из ящика несколько листов под скрепкой.
Тяжело, с нарочитой неохотой вздыхая, Вера принялась читать это премьерное сочинение. Серые буквы старой пишмашинки и замазанные погрешности: белые заплатки «штриха» светились на бумаге, как зубные протезы во рту. Уже через секунду Вера побелела не хуже этих самых заплаток.
Мы привыкли к их оранжевому веселью, даже не догадываясь, что подлинный цвет вишнуизма — ржавый… Меньше всего вишнуиты интересуются вопросами веры и духовных поисков, им некогда заниматься подобной ерундой. Основная цель вишнуизма — денежные поборы: Вишну требует от своих адептов денег и ничего, кроме денег.
Вера не стала дочитывать до конца, швырнула листочки чуть не в лицо Аглае:
— Ты что, больная?
Язвительное «вы» отпало, как старая кожа.
Аглая испуганно моргала, пока Вера носилась по кабинету зигзагами.
Надо срочно звонить в типографию, снимать заметку. Нет, сначала звонок главреду! Даже лучше не звонить, а сбегать к ней, пока на месте, пока еще белый день.
Секретарша сказала, что главредша уехала куда-то с Василием, и если Вера хочет, пусть дожидается. Заведующая отделом информации злобно плюхнулась на диванчик и уткнулась в злополучную заметку.
В наши дни не модно иметь принципы — это все равно что иметь комплексы. Все же Вера считала неприличным отказываться от собственных взглядов: она еще в раненой ранней юности решила, что никогда не станет судить о людях по национальности и осуждать их за выбранную религию.
Национальность никто себе не выбирает — если б выбирали, то все вокруг поголовно стали бы американцами или населенцами кантона Берн, да и сама Вера не отказалась бы родиться, к примеру, француженкой. Хотя бы для того, чтобы питаться каждый день устрицами и пить шабли («чеблис» — по версии неискушенных советских переводчиков). Ни того ни другого Вера не пробовала и даже примерно не могла представить себе, во что перерождаются в реальности эти красивые слова. Тем не менее, раз уж Вере, как говаривала деревенская бабушка, «не свезло» с местом появления на божий свет, что ж теперь, и не жить вовсе?
