Пикетчики расступались перед Артемом в разные стороны — будто в ансамбле «Березка», пропускали священника вперед, — и он в очередной раз порадовался, что сегодня, как всегда, в рясе. Не в пример некоторым отцам, при первой возможности норовящим нарядиться в мирское платье, Артем всегда носил рясу — ему казалось, что она защищает его лучше любых лат.
За плакатами Артем не сразу заметил группу нахохленных отцов в праздничных облачениях: широкие рукава пляшут на ветру, льется черный водопад игуменской бороды — отец Гурий с большим мегафоном в руке удовлетворенно разглядывает пикетчиков. Артем впервые заметил, как игумен похож на большую крупноносую птицу — из тех, что зимуют вдалеке от Николаевска.
Судя по праздничным облачениям, иконам и хоругвям, бунтовщики задумывали крестный ход, но получился у них пикет: кругом теснились миряне с плакатами. Игумен Гурий громко вещал, что все верующие люди должны объединиться перед лицом опасности, угрожающей православному миру. Колокола умолкли, и теперь игумена было слышно хорошо — гулкое эхо преувеличенного голоса неслось по кладбищу, пугая ворон.
Артем пытался пройти в храм, но у самого входа пикетчики стояли плотными рядами, как книжки на полке. Бунтовщики делали вид, что не замечают отца Артемия: игумен Николай шептался с отцом Андреем Пемзером, отец Гурий набирал силы для новой мегафонной проповеди. За вздернутыми плечами протоиерея Геннадия Симачева Артем увидел еще одного человека и узнал лицо.
Отец Артемий давно не общался с бывшим наставником: каждого удерживали собственные дела, которыми очень удобно прикрывалось нежелание прежней близости. При встрече беседовали быстро и скупо, будто жалели слов друг для друга. Неизвестно, что думал отец Георгий, но Артем про себя знал: всем лучшим и главным в своей жизни он обязан именно этому человеку. И пусть живое деревце дружбы теперь стало валежником, Артем и представить боялся, что сталось бы с ним без отца Георгия. Если бы они не встретились тем сентябрем, чем Артем жил бы сейчас, где выискивал пищу для голодной души? Не будь наставника, не было бы и решимости изменить свою дорогу, уйти из освещенного города в темное поле, где не сразу, а после долгих усилий вспыхивает свет солнца — такого, что в тысячу раз ярче лампочек, выдуманных человеком. Именно отец Георгий пробудил в Артеме страстность веры. Именно отец Георгий стоял рядом с бунтовщиками, стараясь не смотреть в сторону бывшего воспитанника.
