Поездка оказалась утомительной, поэтому я отправился спать, оставив сына и всю компанию в гостиной. На шероховатых, пахнущих лавандой простынях я заснул сном ребенка. Луч утреннего солнца разбудил меня рано утром, коснувшись век нежно, словно рука матери. Усталость как рукой сняло. Я подошел к окну и выглянул в сад.
Капли росы, словно крохотные жемчужины, сияли на каждом стебельке, украшали собой каждый лист, каждый лепесток. Вдалеке виднелся деревенский пейзаж, засушливый и вместе с тем изобилующий растительностью. Какое-то время я любовался холмами, испещренными темно-зелеными черточками кипарисов, сосен и дубов, и огромными золотыми полями, усеянными светлыми пятнышками олив. Ночной туман рассеивался по мере того, как поднималось солнце. И вдруг внизу послышался легкий шорох.
Я перегнулся через подоконник. Из кухни вышла Франческа. Она была в бикини, оставлявшем открытым ее девичий живот. Она ступила на газон и принялась делать гимнастику, а я невольно залюбовался изгибами ее бедер и изяществом ног.
Желание с новой силой проснулось во мне. Мне захотелось прикоснуться к ее загорелой коже, сжать ладонями ее округлую грудь, ее чуть подрагивающий сочный зад. Мой пенис недвусмысленно напрягся. Столь внезапное возвращение мужского естества «в строй» заставило меня улыбнуться.
Однако спустя пару минут произошло нечто странное. Полуобнаженное тело Франчески в рамке из цветов – белых, желтых, бледно-голубых, сиреневых, нежно-розовых, вдруг показалось мне объектом скорее эстетическим, чем эротическим. Желание, порожденное плотью, уступило место вдохновению иной природы.
Как художник, который выбирает нюансы цвета на палетке, изучает перспективу, набрасывает углем эскиз, перед тем как начать накладывать мазки, ловит свет на кончик кисти, чтобы перенести его на полотно, – так и я вдруг ощутил потребность увековечить эту сцену.
В полном недоумении я закрыл окно. Мой пенис затаился в недрах пижамных штанов, подобный залегшему в спячку зверьку.
* * *
Я получал огромное удовольствие от общения с миссис Уэзерби. Мне нравились ее живой ум, гортанный смех и жизнерадостное выражение лица. Утром, после завтрака, я устраивался на террасе и наблюдал, как миссис Уэзерби работает в саду или возится судьями. В маске и специальном защитном комбинезоне для пчеловодов она была похожа на толстенького коротконогого астронавта. Хотспуру этот маскарад был не по душе, и он с лаем бегал за хозяйкой, пока не появлялась Франческа, чтобы выбранить его и увести с собой. Обычно на террасе кроме меня никого не было. Мистер Уэзерби на «фиате» уезжал в деревню за покупками, пожилые немки отправлялись на автобусе во Флоренцию, где проводили весь день. Матье спал до одиннадцати, а чета поляков прогуливалась по окрестностям.
