Она закрыла дневник и снова спрятала его в потайной ящик стола. Посмотрела на часы и вынула из морозильника мясо. Затем удобно устроилась в кресле и взяла вязанье из стоявшей рядом плетеной корзинки.
Спицы мелькали, а Лаура думала и вскоре связала три идеи и четыре или пять фантазий (это кроме изрядного куска свитера для Инес). Потом она перестала думать и фантазировать и начала повторять в такт движениям спиц:
«Что так, что этак дальше будешь; у семи нянек дитя в мутной воде; в тихом омуте не суйся в воду; будь как дома, а табачок врозь; тише едешь, людей насмешишь; любишь кататься, готовь сани летом; сколько веревочке ни виться, а провожают по уму; всяк кулик и швец и жнец…»
В пятницу он все еще чувствовал себя неважно, но температура уже спала, так что он решил пойти на работу: его приводила в ужас мысль, что придется провести еще один день под назойливой опекой матери.
В среду, когда ему было особенно плохо – после историй с канарейкой и подаренной Тересой книгой, – его разбудили чьи-то шаги в гостиной. Ему снился кошмар, и от звука чужих шагов сердце его забилось и во рту пересохло.
– Кто там? – выговорил он наконец.
– Это я, сынок, – услышал он. Дверь спальни приоткрылась, и в нее заглянула мать Хулио. – Я позвонила тебе на работу – хотела напомнить, что завтра у отца день рождения, и Роса сказала, что ты заболел. Я тут пыталась прибрать немного до прихода врача. Извини, что разбудила.
Хулио в третий раз за месяц пожалел, что в минуту слабости дал матери ключи от своей квартиры.
Мать вошла в спальню и начала привычно и деловито наводить порядок. Провела рукой по одеялу, разгладив складки, и тем же самым жестом провела рукой по лицу сына, не разгладив, однако, его первых морщин.
– У тебя жар, – сказала она. – Надеюсь, ты уже позвонил.
– Кому позвонил?
– Врачу, конечно, кому же еще?
– И не подумал.
– Ах, боже мой! Где у тебя записная книжка?
После недолгих препирательств Хулио сдался. Мать позвонила врачу и вновь принялась переставлять все в квартире на свой лад.
– Сварить тебе кофе, сынок?
– Лучше приготовь сок. Очень горло болит.
– Апельсины у тебя есть?
– Есть лимоны. В холодильнике.
Если накануне вечером у него болело только горло, то за ночь боль захватила еще и уши, и верхнюю часть бронхов. Он испугался: а что, если он не поправится к пятнице? В пятницу у него встреча с Лаурой и с психоаналитиком. Он приподнялся на локтях и повернул голову, чтобы посмотреть в окно. За окном лило как из ведра.
