– Понимаешь, – объяснил Керри, – автомобиль прибыл из тех краев. Точнее говоря, неизвестные лица угнали его из Эсбери-Парк и бросили в Принстоне, а сами отбыли на Запад. И наш Хитрый Хамберд получил в городском управлении разрешение доставить его обратно владельцам.
Ферренби, сидевший впереди, вдруг обернулся.
– Деньги у кого-нибудь есть?
Единодушное и громкое «Нет!» было ему ответом.
– Это уже интересно.
– Деньги? Что такое деньги? На худой конец продадим машину.
– Или получим с хозяина вознаграждение за спасенное имущество.
– А что мы будем есть? – спросил Эмори.
– Ну, знаешь ли, – с укором возразил Керри, – ты что же, думаешь, у Керри не хватит смекалки на каких-то три дня? Бывало, люди годами ничего не ели. Ты почитай журнал «Бойскаут».
– Три дня, – задумчиво произнес Эмори. – Ау меня лекции…
– Один из трех дней – воскресенье.
– Все равно, мне можно пропустить еще только шесть лекций, а впереди целых полтора месяца.
– Выкинуть его за борт!
– Пешком идти домой? Нет, лень.
– Эмори, а тебе не кажется, что ты «высовываешься»?
– Научись относиться к себе критически, Эмори.
Эмори смирился, умолк и стал созерцать окрестности. Почему-то вспомнился Суинберн:
Окончен срок пустоты и печали,
Окончено время снега и сна,
Дни, что влюбленных зло разлучали,
Свет, что слабеет, и тьма, что сильна;
С мыслью о времени – скорби забыты,
Почки набухли, морозы убиты,
И, году листвой возвестив о начале,
Цветок за цветком, возникает весна.
Густым тростником замедлен поток…
– Что с тобой, Эмори? Эмори размышляет о поэзии, о цветочках и птичках. По глазам видно.
– Нет, – соврал Эмори. – Я думаю о «Принстонской газете». Мне сегодня вечером нужно было зайти в редакцию, но, наверно, откуда-нибудь можно будет позвонить.
– О-о, – почтительно протянул Керри, – уж эти мне важные шишки…
Эмори залился краской, и ему показалось, что Ферренби, не прошедший по тому же конкурсу, слегка поморщился. Керри, конечно, просто валяет дурака, но он прав – не стоило упоминать про «Принстонскую газету».
День был безоблачный, они ехали быстро, и, когда в лицо потянуло соленым ветерком, Эмори сразу представил себе океан, и длинные, ровные песчаные отмели, и красные крыши над синей водой. И вот уже они промчались через городок, и все это вспыхнуло у него перед глазами, всколыхнув целую бурю давно дремавших чувств.
– Ой, смотрите! – воскликнул он.
– Что?
– Стойте, я хочу выйти, я же этого восемь лет не видел. Милые, хорошие, остановитесь!
– Удивительный ребенок, – заметил Алек.
