Конан не был уверен в том, что идет в правильном направлении, но вскоре он вышел в коридор, который привел его в просторный тронный зал под одной из арок. Он принял решение: наугад блуждать по помещениям дворца в поисках сокровищ не имело смысла. Он спрячется где-нибудь поблизости и дождется появления кешанских жрецов, а потом, после того как они разыграют фарс обращения к оракулу за советом, он последует за ними к тайнику, в котором лежат сокровища. В том, что они пойдут туда, он не сомневался. Не исключено, что они не станут забирать с собой все драгоценности. В таком случае он удовлетворится тем, что останется после них.
Испытывая неодолимое болезненное влечение, он вернулся в комнату оракула и уставился на неподвижную принцессу, которую почитали за богиню, очарованный ее застывшей красотой. Какие жуткие тайны были сокрыты в этом по-прежнему великолепном теле?
Он вздрогнул и с шумом втянул воздух сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как волосы встали дыбом у него на затылке. Тело по-прежнему лежало в той же позе, в какой он увидел его в первый раз, молчаливое и неподвижное, в золотых нагрудных пластинках, инкрустированных самоцветами, расшитых золотом сандалиях и атласной юбке. И все-таки в нем произошла некая едва заметная перемена. Изящные руки и стройные ноги утратили оцепенение, на щеках заиграл слабый персиковый румянец, а губы отливали пурпуром. Охваченный паникой, Конан выругался и выхватил меч.
– Клянусь Кромом! Да она жива!
При этих его словах длинные темные ресницы затрепетали и поднялись; глаза открылись и вперили в него непроницаемый взор – темные, светящиеся, загадочные. Он в немом удивлении смотрел на принцессу.
С изяществом сытой кошки она села, по-прежнему глядя ему в глаза.
Конан облизнул пересохшие губы и наконец обрел голос.
– Ты… ты… ты и есть Елайя? – запинаясь, пробормотал он.
– Да, я – Елайя! – Голос у девушки оказался звучным и музыкальным, и он с новым удивлением воззрился на нее. – Не бойся. Я не причиню тебе вреда, если ты выполнишь мою просьбу.
– Как может умершая женщина ожить спустя столько веков? – пожелал узнать он, словно не веря своим глазам и ушам, а в глазах у него появился опасный блеск.
Она сделала загадочный жест.
– Я – богиня. Тысячу лет назад могущественные боги, боги тьмы за границей света, обрушили на меня свое проклятие. Женщина во мне умерла, но богиня не может умереть. Поэтому я лежу здесь уже много столетий, но каждый вечер на закате оживаю и устраиваю прием, как в прежние времена, на который приходят призраки теней прошлого. Человек, если ты боишься зрелища, что навеки погубит твою душу, беги отсюда прочь! Я приказываю тебе! Уходи! – Голос стал властным, и гибкая рука поднялась в повелительном указующем жесте.
