– Это у нас бронь, – шутил Витек, обращаясь к чиновнику, – для твоего покровителя. Чтоб тебе не скучно одному было.
Чиновник от волнения сразу покрывался испариной, что очень забавляло Витька, который чувствовал себя в камере хозяином и на правах бугра подступил к Юлию, едва тот переступил порог.
– И как же зовут тебя, мил человек?
– Юлий.
– Юлий? Это как говорящую лошадь из мультика?
– Это как Юлия Цезаря.
Витек прошелся по камере. Ему было весело.
– Ну и наградил же меня Боженька компанией! Бюрократ-хапуга, инженер-вредитель и мент-мокрушник.
Подсев к Юлию, Витек панибратски хлопнул его по плечу.
– И что мне посоветуешь со всеми вами делать? – спросил он, обдавая собеседника запахом гнилых зубов.
Юлий поморщился.
– Неправильно ударение ставишь, – ответил он.
Витек не понял, и Юлий сделал еще одну попытку:
– Ты ставишь его на слове «мент», а надо ставить на слове «мокрушник», так понятнее?
– Нет. Ты к чему это?
– А ты подумай. Ты, кстати, как предпочитаешь: чтобы тебе шею сломали или ночью подушкой придушили?
Витек нахмурился.
– Тоже мне, терминатор нашелся, – сквозь зубы процедил он, возвращаясь на свое место, не мешая более Юлию размышлять над случившимися в его жизни переменами.
Юлий думал про сон. Про то, почему автомобиль Лапова оказался возле его дома. Думал, каким будет его адвокат. Мать сказала, что самый лучший. Думал он и про Ольгу, мотивы поведения которой оставались для него совершенно непонятными.
Раздался металлический звук дверного засова.
– Тараскин, на выход!
Снова допрос. А Юлий еще не успел от предыдущего отойти.
Но вместо комнаты для допросов его отвели в помещение для свиданий. Он не поверил своим глазам – там была Ольга. В классическом деловом костюме приглушенных тонов, в тот день она выглядела строго и элегантно. Впрочем, она всегда была элегантна. Даже накануне на вокзале, когда сдавала его на руки ментам.
– Привет, давно не виделись.
Произнося эти слова, Юлий поймал себя на мысли, что подсознательно пытается подражать развязанному тону Витька.
– Как ты?
– Лучше всех. Чего и вам желаю, Ольга Викторовна.
– Что у тебя с губами?
– Да есть тут один «майор Пронин». Когда он узнал, что самый кровавый убийца всех времен и народов наконец-то пойман, на радостях чуть ли не зацеловал меня до смерти. Еле отбился. Правда, не уверен, что смогу отбиться в следующий раз. Моя гибель будет на твоей совести. Прикинь, как я буду каждую ночь являться тебе во сне, стоять над твоей постелью и с молчаливым укором сверлить тебя своими пустыми глазами.
