Нур-ад-Дин и Мариам | страница 16

– О да, красавица. Я вижу это по сей день.

– Должно быть, ты уже раздумывал над тем, как же унять душевную боль доброй Мариам?

– Я частенько думаю об этом, моя любимая. И рад, что ты тоже задавала себе этот вопрос.

– С недавних пор, мой хороший, я стала замечать, что отец вновь становится почти таким же, каким был некогда. Особенно в те часы, когда беседует с твоей матушкой. Он улыбается, он шутит, он…

Нур-ад-Дин кивнул. Да, он не был столь необыкновенно чуток, как его прекрасная Мариам, но и ему уже доводилось слышать довольный смех ее отца. И действительно, происходило это тогда, когда рядом была его, Нур-ад-Дина, матушка.

– Я тоже замечал это. Более того, я скажу тебе, что лишь беседы с твоим добрым отцом делают мою почтенную родительницу не такой печальной. Что стоит мне лишь вспомнить о нем, как ее прекрасное лицо озаряется добрым светом.

Мариам просияла. Да, она тоже замечала это. Но куда более ее порадовало, что ее любимый был настолько чуток, чтобы видеть движения души своей матери.

– О, если так, то моя задача становится куда проще! Ибо я подумала, что было бы просто прекрасно, если бы наши родители поженились.

– Аллах всесильный! Поженились?

– Но почему ты столь удивлен, Нур-ад-Дин? Разве не достойны они счастья, спокойствия, любви?

Нур-ад-Дин задумался, пытаясь понять, что же так поразило его в простых словах Мариам. О да, родители полны друг к другу симпатии. Быть может, не только давние дружеские чувства наполняют их души, когда они встречаются… Но почему же тогда слово «поженились» вызвало в нем такое удивление?

Мариам словно прочитала его мысли. И бросилась на защиту собственной удивительной идеи.

– Подумай сам, Нур-ад-Дин! Они радуются друг другу, им вместе хорошо, куда-то уходит их боль… Разве этого мало?

– О нет, моя добрая Мариам. Но, думаю, они и сами еще не сознают, что могут друг для друга стать бальзамом от душевной боли.

– И к тому же срок траура уже миновал. И для моего отца, и для твоей матушки настало время подумать о себе.

– Боюсь, что они уже не смогут сделать этого. – Нур-ад-Дин тяжело вздохнул. О, он не так давно уже пытался побеседовать с матушкой о будущем, но разговор быстро увял. – Не думаю, чтобы о таком задумывался дядя Нур-ад-Дин, но матушка очень боится мнения соседок, мнения толпы. Она мне сказала, что обычаи, которые она уважает безмерно, велят ей более не думать о себе, а все свои силы отдать на устройство моего счастья и моей жизни.