Дыхание Нур-ад-Дина выровнялось, и он, приподнявшись на локте, взглянул на Мариам. Та дремала и была в этот миг столь хороша, что сердце юноши замерло от радости.
«Какое счастье, что она принадлежит мне! Как я счастлив, что наши родители были столь мудры, отдав мне в жены самую лучшую девушку в мире!»
Мариам чувствовала на себе нежный взгляд Нур-ад-Дина. Но истома заполонила все ее существо, и потому она лишь довольно вздохнула. За окном стемнело, вскоре должен был вернуться ее почтенный батюшка. Он всегда был рад видеть Нур-ад-Дина в своем доме, а потому Мариам понимала, что пора готовить вкусный ужин. Ибо отец может рассердиться на нее за то, что она, словно нерадивая хозяйка, не предложила желанному гостю даже маковой росинки.
– О Аллах, как же не хочется отрываться от тебя, мой прекрасный!
– И я отдал бы всю свою жизнь, чтобы этот миг длился вечно!
– О нет, – Мариам в притворном ужасе прикрыла глаза, – я не выдержу этого.
– Увы, моя прекрасная, – качнул головой Нур-ад-Дин. – Этого не выдержу и я. Ведь надо же иногда и восстанавливать силы!
– Ты прав, – улыбнулась девушка. – Пора браться за ужин!
Наконец тяжелый казан с пловом (конечно, не без помощи Нур-ад-Дина) занял свое место над очагом.
– Ну что ж, почтенная, – со смехом в глазах проговорил юноша, – а теперь признавайся, о чем велела тебе поговорить со мной твоя недалекая подружка?
Мариам нежно улыбнулась любимому. Сейчас даже упоминание об Амаль не могло вывести ее из того изумительного душевного равновесия, какое даруется разделенной и торжествующей любовью.
– О, мой милый, это долгий разговор.
– И что? Его не следует вести вечером? Или при свете луны? Или после заката?
– О нет, боюсь, что появление моего отца вынудит меня прервать его.
– Так это тайна?
– Да, причем тайна именно от него…
– Ты разожгла мое любопытство, любимая! Говори, не томи. Клянусь, как только почтенный Нур-ад-Дин появится на пороге, я мигом прекращу все расспросы!
– Да будет так! – Мариам поправила вышитую шаль, что скрывала ее длинные косы. Следовало собраться с мыслями. Быть может, Нур-ад-Дин не поймет ее. Но, увы, пути назад не было, и потому Мариам начала издалека.
– Помнишь ли ты тот день, когда умерла моя матушка?
– О да, прекраснейшая, – кивнул Нур-ад-Дин, удивляясь такому началу разговора.
– И помнишь, должно быть, в сколь черную тоску погрузился тогда мой отец…
– Такое непросто забыть.
– Это верно. Как должен ты помнить и то, сколь печальна стала твоя уважаемая матушка в день смерти твоего почтенного отца.
