— Наверное, получили пробоину и теперь выкачивают воду из трюма, — предположил Хэл.
Его голос прозвучал неуверенно, как будто он тоже ничего не мог понять.
Я навел резкость, и очертания судна резко приблизились. Это был старый корабль с прямой носовой частью, старомодной кормой с подзором и нагромождением надпалубных сооружений. Его единственная труба торчала почти вертикально, так же, как и мачты. Когда-то он был выкрашен в черный цвет, но сейчас у него был ржавый и неухоженный вид. В его облике чувствовалась какая-то безжизненность, не позволявшая мне опустить бинокль и отвернуться. И тут я заметил шлюпку.
— Курс прямо на судно, — обратился я к Хэлу.
— Что-то случилось? — спросил он, мгновенно отреагировав на тревогу в моем голосе.
— Да. Одна из шлюпок вертикально свисает со шлюпбалок. — Но дело было не только в этом. Все остальные шлюпбалки пусты. — Подойди к передним шлюпбалкам, — уточнил я.
Мой голос задрожал от постепенно охватывающего меня странного волнения.
Вскоре мы уже невооруженным глазом могли рассмотреть пустые шлюпбалки и единственную повисшую на талях шлюпку.
— Похоже, тут никого нет, — заметил Майк. — И нос сильно опущен. Как ты думаешь…
Он замолчал, не договорив. Мы все думали об одном и том же.
Мы подошли к пароходу посередине борта. Название на носу было так испещрено ржавыми потеками, что нам не удавалось его прочитать. И вообще стало ясно, что корабль находится в ужасном состоянии. Ржавая обшивка носа покоробилась, палубные надстройки были повреждены, а нос, вне всяких сомнений, сильно просел, в результате чего корма задралась так высоко, что был виден винт. С грузовой стрелы на мачте свисала гирлянда проводов. Это был грузовой корабль, и, судя по тому, что предстало нашему взору, он попал в изрядную переделку.
Мы начали обходить судно вокруг, держась на расстоянии одного кабельтова от его борта. Я поднес ко рту мегафон и окликнул экипаж, но мой голос затерялся в тишине моря. Ответа не последовало. Единственным доступным нашему слуху звуком был плеск волн о борта парохода. Мы быстро приблизились к кораблю и прошли совсем рядом с его кормой. Наверное, мы все надеялись на то, что нам удастся прочитать его название. И внезапно оно оказалось перед нами. Высоко над нашими головами, так же, как и ночью, возникли покрытые ржавыми потеками буквы: МЭРИ ДИР — Саутгемптон.
Это было довольно крупное судно водоизмещением не менее шести тысяч тонн. Не было сомнений, что его покинула команда. Но почему рядом нет буксира и других спасательных кораблей?! В поле зрения не было ни единого судна, кроме нас и этого парохода, в полном одиночестве безжизненно покачивающегося на волнах в двадцати милях от французского побережья. Мы уже обогнули корму, и я поднял глаза, осматривая левый борт. Шлюпки исчезли, и шлюпбалки были пусты.
