Иррат уперся в окончательное непонимание. Он прервал размышления и посмотрел на нервно шагающего по центру комнаты человечка. Тот был погружен в себя и что-то бормотал. Наконец Доктор остановился перед Ирратом и сказал с болью в голосе:
— Они умирают?
— Кто?
— Ваши родители. Когда они умирают?
Иррат снова ощутил ледяное дыхание только что отброшенных воспоминаний. от неприятного ощущения скривился, почувствовал, как натянулась обожженная кожа на лице.
— Их убивают, — сказал он медленно, стараясь, чтобы слова звучали как можно понятнее. — Они отправляются в шкаф и отдают свою кровь.
— Чудовищам?
— У них много названий в моем языке. — Иррат сжал челюсти в порыве ненависти, захлестнувшей его при упоминании врагов.
«Это наши общие враги!» — напомнил он себе.
— Вы можете перечислить эти названия? — Доктор словно ухватился за что-то, чего очень долго ждал. Даже его речь стала звучать быстрее и более отрывисто.
«Но он же не объяснил мне слово „старый“, — опешил Иррат. — Как можно разговаривать с ним? Терпение! Пусть он сам покажет свои намерения».
— Тираны, чудовища, монстры, твари… — Иррат вдруг остановился.
Было что-то еще. Что-то в рассказах матери, связанное с Амелией и Бледным Карликом. Кажется, одна из древних легенд, которую рассказывала только мать, а другие боялись произносить вслух. Эта легенда, рассказанная мессии, привела к слишком трагичным последствиям. Судьба последнего восстания надолго теперь останется в памяти. Легенда о причине, о страшной ошибке, о позоре. Иррат лихорадочно вспоминал слова легенды. Там точно было что-то. Еще одно название, почти дотла выжженное из памяти его народа тепловыми лучами безжалостных тварей.
Доктор затаив дыхание следил за отголосками переживаний, отражавшихся на лице Иррата. Он боялся помешать, боялся спугнуть надежду получить ответ, которого так ждал.
— … мыслители, — произнес Иррат. Он печально посмотрел на собеседника, в огромных глазах читался укор за то, что тот вынудил вспоминать что-то кошмарное.
Доктор медленно втянул воздух, медленно выдохнул.
— Вам надо отдохнуть, Иррат, — с дрожью в скрипучем голосе сказал он. — Спасибо вам, мы поговорим позже, а сейчас я должен идти.
Он попятился к двери, смотря на Иррата, словно извиняясь.
«Это было то, что он надеялся услышать? Он ощущает вину из-за своего вопроса. Может ли это быть состраданием? Мать говорила, что Амелия научила нас состраданию. Это оно?»
— Вы придете еще, Доктор? — спросил Иррат, в надежде продолжить изучение этого странного типа. Доктор уже стоял на пороге.
