— Вовсе нет. Все дело в том, что мне нужны деньги, чтобы закончить университет.
— И ты готова заниматься проституцией ради образования. Ах, извините, кажется, теперь это называется служением любви.
— О чем ты? — От изумления она открыла рот.
— Разумеется, о тебе и твоих Джонах Доу. Или ты называешь их всех Алексами?
— Я с ними не сексом занимаюсь, а делаю им массаж!
Сидящий за соседним столиком мужчина средних лет с интересом взглянул в их сторону, явно прислушиваясь.
Элис продолжила уже тише:
— Физиотерапевт в больнице, где маме делали операцию, научил меня массажу. Алекс и все остальные — спортсмены, которым я помогаю обрести форму после травмы, а вовсе не любовники! Если ты посмеешь еще хоть раз назвать меня проституткой, то, клянусь, я надену тебе на голову эту шоколадницу!
— А что, по-твоему, я должен был подумать? — Фрэнк обиженно пожал плечами.
— Вообще-то каждый все понимает в меру своей испорченности.
— Как и ты, кстати. Заподозрила меня в связи с женщиной, оказавшейся моей матерью!
— Ну, это совсем другое дело! — вспыхнула Элис.
— Пожалуй, да. Ведь ты не видела у моих дверей ни одной женщины, а вот около твоей вечно толпятся молодые тренированные парни. Впрочем, один, пожалуй, составляет исключение. Кто тот толстяк, который ломился к тебе в понедельник вечером? Только не говори, что он тоже спортсмен.
— Это приятель моего брата. Джон просил своих оклендских знакомых изредка навещать меня. Извини, если он побеспокоил тебя.
— Если честно, то они все беспокоили меня. Музыка у тебя играла недостаточно громко, чтобы заглушить периодические стоны. Можно было подумать, что твои посетители бьются в экстазе.
Элис рассмеялась, довольная тем, что все происходящее в ее квартире не оставляет Фрэнка равнодушным.
— Да они не выносят ни малейшей боли. Просто поразительно, какие нытики все эти здоровые с виду парни. Но если мы и в самом деле слишком шумели, почему ты не вмешался? Помнится, в нашу первую встречу, ты сделал это без малейших колебаний.
— Мне не хотелось прерывать вас, — смущенно ответил Фрэнк.
— Но почему? Ты подслушивал?
Его лицо стало пунцовым. К своему немалому удовлетворению, Элис поняла, что даже солидный человек может вести себя, словно снедаемый любопытством подросток.
— Должно быть, ты недоумевал, почему я не подавала голос? — продолжала она безжалостно издеваться. — Поэтому и не мог удержаться, чтобы не подслушивать? Тебя, наверное, интересовало, не привязывают ли меня к постели и не суют ли мне в рот кляп?
