— Убиваю время как могу.
— Леа, давай не будем ссориться. Лучше порадуемся, что Лоран жив-здоров.
— Сейчас важнее твое собственное состояние. Ты думаешь, врач позволит тебе уехать?
— Решительно себе это не представляю, — вздохнула Камилла. — Как бы мне хотелось оказаться в Белых Скалах, рядом с отцом Лорана. Я так боюсь за своего ребенка!
В дверь постучали. Вошла Жозетта.
— Мадам Мюльштейн и месье Тавернье.
— Проводите их, — с порозовевшим от удовольствия лицом воскликнула Камилла.
— Опять они, — сердито буркнула Леа.
С букетом роз Сара Мюльштейн пересекла комнату, чтобы расцеловать Камиллу. Заметив на кремовом шелковом одеяле листки писем Лорана, улыбнулась.
— Вижу, что у вас известия от нашего воина. Если судить по вашему лицу, а вы выглядите лучше обычного, и по почти что веселому взгляду, новости, должно быть, хорошие.
— Да. И я испытываю такое облегчение! Как хороши ваши розы! Вы так добры ко мне. Спасибо, Сара.
— Добрый день, Леа. Что за мрачный вид! Что с вами?
— Ничего. Мне скучно, — сказала Леа, позволяя Саре себя расцеловать.
— Дайте мне полюбоваться выражением вашего лица, наклонившись к руке Камиллы, говорил Франсуа Тавернье. — Честное слово, это верно, вы выглядите почти такой же свежей, как и ваши цветы.
— Думаю, вы чуточку преувеличиваете, — смеясь, проговорила молодая женщина. — А у вас, Сара, есть известия от мужа?
Прежде чем ответить, Сара сняла свою экстравагантную шляпку из черного фетра с длинным алым пером.
Устроившись на низенькой софе у самой кровати, она машинально подобрала плиссированную юбку.
— Да, вчера их получила…
— Я искренне за вас рада…
— …они отправили его в лагерь в Польше, — продолжала Сара.
— О нет! — вскрикнула Камилла.
Державшаяся в стороне Леа подошла к Тавернье и презрительно процедила:
— Вроде бы вы обещали вывезти его из Германии?
— Не удалось.
Сара устало подтвердила:
— Франсуа сделал все возможное.
— Почему вы так в этом уверены? — яростно бросила Леа.
— Леа!
— Оставьте, Камилла. Вы же знаете, что наша красавица считает меня шпионом, негодяем, а то и чем-то похуже, — с напускным безразличием произнес Тавернье.
— Позвольте мне, Франсуа, ей ответить. Из Лиона мне позвонил отец. Именно от него мне известны подробности задержания мужа. Нацисты отыгрались на нем за то, что не осмелились арестовать всемирно известного музыканта. Если бы не усилия Франсуа, в лагере оказался бы не только мой муж… Папа приезжает в Париж завтра.
В комнате воцарилась неловкая тишина. Ее нарушила Леа:
