— Почему ты все ей выболтал? Я хотела, чтобы это оставалось между нами, пока папа не даст своего согласия! — с гневом воскликнула Леа.
— Но, дорогая… Камилла — моя сестра. Я всегда ей все рассказываю.
— Так вот, следовало бы помолчать.
— Какой сердитой ты выглядишь иногда… А умеешь быть такой мягкой!
— Совсем я не добрая! Не люблю, когда другие в курсе моих дел.
— Но Камилла — это не «другие».
— Ох, хватит. Ты мне надоел со своей Камиллой. Уходи, оставь меня одну!
— Леа…
— Уходи, я устала.
— Верно, я забылся. Как я груб! Извини меня… Скажи, ты меня прощаешь?
— Да, да!
— Спасибо, любимая. До завтра, — сказал Клод, беря руку, которую Леа неохотно ему протянула.
— Да, до завтра.
Вскоре после его ухода зашел Пьер Дельмас.
— Ну, как себя чувствует наша больная?
— Очень хорошо, папа. И все же быстрее бы это закончилось. По мне словно муравьи бегают.
— Потерпи, котеночек. Вспомни Киплинга…
— «Торопливость погубила желтую змею, возжелавшую проглотить солнце».
— Вижу, ты не забыла советы своего старика-отца. Применяй их на деле, и увидишь, как они верны.
— Не сомневаюсь, папочка, — вздохнула Леа.
Сев за письменный стол, Пьер Дельмас надел очки, переложил с места на место несколько бумаг, просмотрел газеты, выдвинул ящик, задвинул его, погрузился в созерцание потолка, потом встал и подошел к окну.
Словно разговаривая сам с собой и глядя в сад, он сказал:
— А дни становятся короче.
Леа внимательно всматривалась в массивный силуэт отца. Ей показалось, что его широкие плечи слегка ссутулились, что волосы еще больше побелели. Странно, он выглядел хрупким. Она усмехнулась этому наблюдению. Пьер Дельмас хрупкий? Он, способный рывком поднять бочонок и валить сосны их ландского леса столь же быстро и умело, как настоящий лесоруб?
— Папочка! — воскликнула она в порыве нежности.
— Да?
— Я тебя люблю.
— Любишь и хочешь меня оставить? — поворачиваясь и подходя к ней, выговорил он.
— Это не одно и то же.
Вздохнув, Пьер Дельмас опустился на низенькую скамеечку, хрустнувшую под его тяжестью.
— Ты уверена, что хочешь замуж за этого однорукого?
Упрямо опустив голову, Леа не ответила.
— Не с досады ли?
Вспыхнув, Леа встряхнула взлохмаченными волосами.
— Брак — вещь серьезная. Он связывает тебя на всю жизнь. Ты хорошо подумала?
Во что бы то ни стало, следует убедить отца, что она искренне влюблена в Клода, а «дело Лорана» — забытая детская выходка.
— Я мало знала Клода. Но встретив на празднике, поняла, что именно его и люблю. А по отношению к его кузену испытывала лишь чувство дружбы, которое спутала с любовью.
